«Я боюсь слабости, доброты и глупости. Это не обязательно женские черты, но они присущи большинству американских женщин». Я посмотрел на нее резко, как будто я должен увидеть румянец гнева.
— У вас не будет причин для жалоб, — без дрожи в голосе ответила Вера Чезаре.
Небольшая группа музыкантов теперь полностью погрузилась в музыку и исполняла серенады каждому столу. Мисс Чезаре и я могли быть просто любовниками. Может быть. То, о чем мы говорили, было партией страданий и смертей стоимостью 20 миллионов долларов.
— И ты можешь пообещать полную серию через два месяца, Раки? Лодка или самолет? Она настаивала.
"Ты увидишь."
— Я понимаю, что ты мне не доверяешь. Но мне есть что передать людям, которые меня послали. Потому что, как ни посмотри, у тебя есть залог в размере 100 000 долларов от нас».
'Нет это гарантии. Плата за право продажи акций. Все очень законно.
«Акции небольшой немецкой компании, которую вы используете в качестве прикрытия», — поправила меня Вера. «Конечно, мы проверили Hauffmann Ubersee Gesellschaft. Они продают марципаны в Соединенные Штаты и Южную Африку. Нас не интересует марципаны». На левой руке у нее было старинное кольцо с камеей. Бессознательно она провела пальцем по нему, когда говорила. «Но мы понимаем, насколько простым может быть корпоративное покрытие, и готовы рассматривать эти 100 000 долларов как первоначальный взнос в размере 1 миллиона долларов, который мы заплатим вам при доставке в Нью-Йорк. Это большое по сравнению с 500 долларами, которые вы получаете здесь, в Турции, за 200 кг, не так ли?»
За красивым лицом и красивым телом скрывался призрак железного мафиози. Позже я видел его еще много раз, но это была моя первая встреча.
«Вера, было бы ошибкой играть со мной в игры. Я намерен вытеснить корсиканцев из торговли просто потому, что я лучший бизнесмен. Цена, которую вы мне предлагаете, это оптовая цена героина в Марселе. При доставке в Нью-Йорк эта цена удваивается. Ваши люди заплатят мне два миллиона долларов плюс бонус в размере еще 100 000 долларов».
«Зачем нам это делать?»
'Потому что я этого стою. Потому что вы никогда раньше не принимали столько героина за одну партию. Потому что это лучший героин. И потому что я устал от этой ужасной музыки».
Мы были окружены четырьмя музыкантами, которые перебирали свои инструменты и скулили в унисон.
«Тебе не нравится турецкая музыка?» Вера сделала вид, что удивлена.
«Только потому, что балалайка — не лучший его инструмент».
Я поманил лидера комбо и поднял его куртку настолько, чтобы обнажить револьвер 45-го калибра на поясе. Затем я положил рядом с пистолетом десять лир, оставил на столе еще немного денег и встал.
'Где вы живете?' — спросил я девушку.
Она была удивлена, но не ошеломлена. «В отеле «Буюк Эфес».
«Выходи через четыре часа с дорожной сумкой и одна».
— Раки, — сказала она, когда я уже собирался уходить.
'Да?'
«Я думаю, что мы сможем очень хорошо работать вместе».
Руководитель оркестра, занятый тем, что вытаскивал из-за пояса деньги, уронил свой инструмент. Он издал жалобный звук.
Четыре часа спустя я направился в дорогой отель «Буюк Эфес» за площадью Ататюрка. Заметить Веру Чезаре было нетрудно. Среди спорящих таксистов и бледных туристов она выделялась как Венера Боттичелли. «Венера с пистолетом», — размышлял я, гадая, что за женственное оружие она носит — «беретту» или «». При таком трафике не было смысла искать нежелательную компанию.
Я остановил свой Ситроен ради нее. 'Залезай.'
Она бросила сумку на заднее сиденье и села рядом со мной. Мы поехали от современного отеля к морю, к бульвару, огибающему Измирский залив.
'Куда мы идем?' она спросила. — Или это глупый вопрос?
Я одарил ее взглядом, говорящим «да».
Время от времени я смотрел в боковое зеркало автомобиля. Дороги Измира напоминают автомобильный музей, если не считать старых Бьюиков, Студебеккеров, Паккардов,
Форды и плимуты все разумно. В Измире Oldsmobile '53 продается за 3000 долларов. Владельцы такси, которые их водят, сажают в них столько пассажиров, что турки называют их долмуш , что означает фаршированные виноградные листья. За мной следовала дюжина или около того старых долмушей , и изучить все лица было невозможно. Я проехал по бульвару около мили, пока не достиг цыганского квартала и не свернул на горную дорогу. Одно такси оторвалось от других по моему следу. Мы карабкались через рощицы фиговых деревьев и рощи диких азалий, такси все еще преследовало меня.
— Я думал, ты пришла одна, Вера.
Она оглянулась. 'Проклятие. Я сказала им держаться подальше, — раздраженно сказала она.
— Разве они не выполняют ваши приказы?