Я свернул вправо, миновав выступ. Снег вздымался подо мной и хлестал по моим лыжам. Я не мог тормозить, и если бы я упал, это действительно случилось бы со мной. Моя очередь привела меня на южный склон. Снег имел верхний слой льда. Я перепрыгнул через холм и приземлился в тридцати метрах ниже по склону. Приземление было похоже на приземление на бетон, но моя скорость продолжала увеличиваться, и на льду было труднее идти по моим следам, чем на свежем снегу. Может, я смогу перехитрить Кобру. Мои лыжи дергались и тряслись на скорости, на которую не была рассчитана ни одна пара лыж. Даже малейший поворот был опасен. Я уже балансировал на грани возможного. Я чуть не потерял контроль над собой, когда снег вокруг меня внезапно вспыхнул ослепляющим кругом белого света. Передо мной была моя тень. Над моей головой была Кобра. Несмотря на мою скорость, я вильнул вбок. В пустом кругу света залпом из пулемета брызнули снег и лед. «Кобра» недолго продержалась на снегу, но ей пришлось кружить, чтобы найти мой новый след, просто потому, что она была быстрее меня. После призрачного поворота она снова увидела мой след и снова начала преследовать меня. В отчаянии я сворачивал то вправо, то влево, время от времени на одной лыже. Белый круг сомкнулся надо мной, и я наклонился в сторону, задев плечом снег, чтобы увернуться. Когда пулемет открыл огонь, я ушел на новый курс.
Через две минуты вертолет снова увидел меня, и на этот раз «Кобра» была у меня на шее. Но я зарыл лыжную палку в снег перед поворотом, из-за которого чуть не вывихнул руку. Снова стрелок стрелял пулей за пулей в пустое место.
"Кобра" поднялась. Я не мог посмотреть на свои часы, чтобы проверить, когда AX начнет атаку. Белый прожектор снова нашел меня, но держался на расстоянии, как будто двое мужчин в «Кобре» переосмысливали свою стратегию или получали новые приказы из "Снеговика". Кобра поднялась еще немного. Погоня закончилась.
Ракетные установки «Кобры» изрыгнули красное пламя. Снаряды не были нацелены на меня. Высоко надо мной они пролетели и взорвались в снегу высокого склона. Весь склон обрушился, и я услышал рев, который становился все громче и громче. Звук наполнил всю долину. Падали тонны снега, унося с собой все больше и больше снега собиравшегося в одну бурлящую, белую массу. «Кобра» выпустила больше ракет. То, что когда-то было белым склоном, стало черным, когда его панцирь из снега и льда рухнул, добавив тонны снега к первой лавине. «Кобра» продолжала стрелять, пока вся восточная сторона долины не рухнула, как будто сильное землетрясение потрясло весь Каскад. Снег под моими лыжами дрожал. Тонкая полоска деревьев исчезла под волной. Ветер, движимый потоком снега, рвал склоны долины.
Я тут же вспомнил фильм, который мне показывал Кинг. У этих мужчин не было шансов. И теперь у меня тоже. Долина была десять миль в длину, и я двигался со скоростью десять миль в час. Но вся сторона этой долины обрушилась волной, почти в два раза превышающей мою скорость. Когда волна приблизилась, я впервые смог разглядеть ее размер. Валуны размером с дом возвышались над двенадцатиметровой белой стеной. Когда стена полетела на меня, земля содрогнулась так сильно, что я едва мог устоять. В крайнем случае я попытался свернуть в сторону подъема с другой стороны долины. Первые куски снега и льда выскочили из-под моих ног. Большие комки ударили меня по спине. Громкий рев лавины резал уши.
Вы когда-нибудь видели муравья в песчаной яме, когда песок осыпается над ним? Меня подняло, все еще странно балансируя, как будто я занималась серфингом. Я продолжал продвигаться так еще секунду, чувствуя непостижимую мощь лавины, почти как бог, едущий верхом на грозе. Потом я снова стал муравьем.
Стена поднялась надо мной. Мои ноги засосало. Все потемнело, а лавина продолжала катиться.
Глава 18
Я мог бы быть одним из миллионов валунов, погребенных под неподвижным снегом. Когда я пришел в себя, я не был уверен, жив я или нет. я ничего не видел; надо мной лежала толстая куча снега. Единственный воздушный карман, который был в моем распоряжении, образовался рядом со мной, когда я свернулся калачиком между грудью, руками и коленями. Благодаря Хайме у меня все еще был воздух и я был жив. Если бы я только упал, не свернув тело, я бы задохнулся, потерял бы достаточно тепла, чтобы замерзнуть, и меня бы разорвало на части в четырех разных направлениях. Однако мои шансы были не слишком велики.
Холод притупил боль от травм, но больше всего меня беспокоили сломанные кости. Я напряг каждый мускул, ожидая острой боли плоти по сломанной кости. Я нашел много синяков, но ни одной сломанной кости. В моей холодной могиле я закатал рукав левого запястья.