И тут Мария неожиданно воскликнула:
— Да здравствует Франциск, король Шотландии!
Она преклонила перед ним колени. Белые юбки веером легли возле нее.
Это была блестящая театральная идея. Горожане, ослепленные красотой Марии, громко приветствовали ее смирение перед их будущим королем.
Я посмотрела через плечо на аристократов, разместившихся за нами на ступенях собора. Каждое лицо выражало восхищение прекрасным поступком Марии. Кроме одного: Козимо Руджиери было не обмануть. Он хранил серьезность. Черные глаза, выделявшиеся на белом лице, глядели с мрачной настороженностью. Так было и тридцать лет назад, во Флоренции, когда он произнес страшное слово.
«Предательство!..»
После церемонии мы отправились во дворец кардинала к традиционному пиру, после которого давали бал. Я находилась возле Марии, когда ее дядя Франсуа де Гиз пригласил ее на танец. Он уже опьянел и слишком громко шепнул ей на ухо:
— Ты теперь королева двух стран.
Марии, судя по всему, это понравилось, и она, коварно мне улыбнувшись, пошла танцевать.
На обратном пути невесту несли в паланкине. Когда мы ехали по мосту, заходящее солнце окрасило кожу и платье Марии в блестящий коралл. Во дворец мы вернулись страшно усталые, однако де Гиз никак не мог угомониться. Все собрались в большом бальном зале Лувра. Король появился в маленькой механической лодке, украшенной лилиями и белым атласом, с серебряным парусом. Под звуки музыки лодка заскользила по мраморному полу, словно по морю, и приблизилась к Марии. Мой муж, улыбаясь, помог невесте забраться в лодку, и они медленно сделали круг по залу к изумлению гостей.
Когда они отъехали от меня, появилась вторая лодка с Франциском на борту. Я, вынужденно изображая радость, уселась рядом с сыном на бархатную подушку и поцеловала его в щеку.
— Ты очень утомилась, maman? — спросил Франциск.
У него самого смыкались веки, но он был в хорошем настроении: наверное, чувствовал облегчение оттого, что сумел пережить церемонию.
— Немного, — ответила я и похлопала его по коленке, — но не так сильно, как ты.
Франциск серьезно кивнул.
— Правда, Мария очень красива? — вдруг сменил он тему.
— Да, — согласилась я и после паузы поинтересовалась: — Франциск… тебе известно, что Мария — очень самоуверенная молодая женщина?
— Да, — отозвался он простодушно. — Мария бывает очень упрямой.
— Поэтому учись подчинять ее себе. Иначе, несмотря на то что ты король, она будет править вместо тебя.
Мой сын опустил глаза.
— Мария любит меня. Она не сделает мне ничего плохого.
— Знаю, — терпеливо произнесла я. — Но когда нас с отцом не станет, ты будешь королем, и ты должен помнить, что вся ответственность ляжет на тебя одного.
Франциск меня не слушал. Он посмотрел на свою невесту и замахал ей рукой, привлекая к себе внимание. Мария послала ему воздушный поцелуй, и он глупо улыбался, пока ее лодка не скрылась из виду.
— Франциск, — позвала я. — Пожалуйста, исполни одну мою просьбу.
Сын поднял на меня невинные глаза: он уже забыл, о чем мы только что говорили.
— Конечно, maman.
Я сделала глубокий вдох.
— Обещай мне, что, когда станешь королем, не позволишь Марии принимать решения. Обещай, что сначала выслушаешь своих советников.
— Да ведь моими советниками будут де Гизы. А Мария всегда с ними заодно. Так что это я тебе обещаю.
Франциск наклонился вперед и поцеловал меня в щеку.
— Спасибо, — сказала я нежно. — Ты хороший сын.
Сердце у меня ныло. Я поняла, что не могу позволить себе умереть, пока жив Франциск.
ГЛАВА 30
Свадебные празднества длились пять дней. Людей развлекали разнообразные зрелища и цирк. Обычно подобные мероприятия заканчивались рыцарскими поединками. Традиция требовала от жениха участия в последнем турнире, однако слабое здоровье Франциска делало это невозможным. Поэтому он просто сидел вместе со мной, с Марией и Дианой в ложе и приветствовал выступавших за него рыцарей.
Я с трудом выдержала еще один банкет, на котором председательствовал Франсуа де Гиз, а затем вернулась в свои апартаменты. К моему изумлению, вскоре меня навестил Генрих.
Он наклонился, я поднялась на цыпочки, и мы поцеловались. Лицо мужа раскраснелось, щека была горячей, от кожи пахло мылом. Я внимательно на него посмотрела. У него не было любовного намерения, он вздохнул и тяжело опустился в кресло. Я поняла, что ему лишь бы до собственной постели добраться.