Седьмой пытался найти стены, однако руки выхватывали пустоту.
Куда плыть? Кумакан ничего не говорил про то, как выбраться на поверхность. Как определить, где низ, а где верх? А если толстяк заманил его в ловушку?
Глупости. Надо лишь сосредоточиться. Седьмой попытался расслабиться. По логике костяной нарост должен был тянуть его на глубину из-за веса.
Мощно гребя руками, Седьмой позволил себе не думать о том, получится ли ему выбраться или нет. Пирамида — место, где не действовали физическое законы. Он сейчас мог слепо поверить в то, что плывет в правильном направлении, тогда как на самом деле — двигался ко дну. Если дно вообще существовало. Сейчас самое время обдумать всё происходящее, попытаться связать на первый взгляд несвязанные ниточки событий.
Кумакан… Седьмой уже слышал это имя. Точно! Когда он очнулся прибитым к кресту, младенцы с глазами на ладонях говорили про Кумакана… Что-то про глаза… Седьмой не помнил. По тем крупицам, что удалось ему собрать, Кумакан — хозяин пирамиды. Он построил её. Но какой смысл толстяк вкладывал в слово «хозяин»? Он находился на вершине главенствующей иерархии? А существовали ли эта иерархия? Черт! Опять ворох вопросов. Как же все сложно.
Кивир — собиратель ответов. Для чего он их собирает? Или для кого? Для Кумакана? Тогда зачем толстяк ведет его, Седьмого, к говорящей кукле? Да и вообще: к чему весь этот фарс? Почему Кивир сразу не появился перед ним и не получил свои ответы? К черту всё! От вопросов пухнула голова.
Седьмому было лишь жаль, что найденный в деревне дневник оказался фальшивым. Кумакан сказал, что колеса Сансары не существовало. Или жирдяй наврал?
Седьмой поднял голову и заметил пятно яркого света, дрожавшего от колебаний крови.
Предчувствуя глоток воздуха, он быстрее загреб руками. От свободы его отделяло несколько метров. Седьмой молил бога, чтобы свет выводил на поверхность, а не в чью-нибудь огромную глотку.
Вынырнув, он зажмурился от яркого света. Кровь теплыми струйками потекла с лица. Если бы сейчас шаман из Норовых мест увидел его, то принял бы за порожденную Всплеском тварь. Седьмой мысленно улыбнулся. Впрочем, он и стал порождением Кивира. Многое ли отличало его от прочих уродов?
Когда глаза привыкли к яркому свету, Седьмой ахнул от изумления. Он находился в огромном зале, потолок которого скрывался во тьме. Как и на другом уровне пирамиды стены и пол оказались сделаны из человеческой кожи. Факелами служили тела детей. Кровяное озеро занимало большую часть зала. Лишь в дальнем конце помещения виднелась мраморная лестница, появлявшаяся из крови.
Тишина стояла могильная, лишь изредка её нарушало шипение огня. Седьмой вздохнул полной грудью. Удивительно, однако никаких запахов он не почувствовал. Совершенно ничего.
Седьмой поплыл к лестнице. По обе стороны от неё стояли две колонны. Чтобы их обхватить, потребовалось бы десять крупных мужчин. Но самым необычным был материал, из которого оказались сделаны колонны — кожа и глаза.
Когда костяной нарост коснулся мраморной ступени, Седьмой позволил себе лечь на лестницу. Отдых ему не требовался, но он хотел более внимательно рассмотреть колонны. Тысячи глаз пялились на него в немой мольбе. Седьмой коснулся колонны и обомлел. Только сейчас он заметил, что во многих глазах что-то отражалось.
Седьмой смотрел словно в сотни маленьких телевизоров. Вот две огромные тени переплелись друг с другом. Нет, не тени. Мужчина и женщина. Мужчина высок, плечист и хорошо сложен. Ему лет тридцать. Женщина же худа и сутула. Они целуются и ласкают друг друга. В их движениях столько любви, столько нежности.
Следующий глаз. Вот одна маленькая тень стоит перед чем-то неясным, темным. Хотя Седьмому показалось. Какая же это тень? Это мальчик лет восьми-девяти стоит перед пузатым телевизором. Ребенок смотрит мультики. Но он не радостен. Его лицо искажено то ли обидой, то ли болью — не понять. А за окном гуляет снежная ночь. В квартире нет родителей, понимает Седьмой. Мальчик один. Мальчик смотрит телевизор.
Следующий глаз. Здесь картинка совсем нечеткая… Тени, тени, тени, тени… Стоп! Это вокзал. Возле железнодорожных путей стоят юноша и девушка. На девушке большая смешная шапка с помпончиком. На улице холодно. Снега навалило под фонари. Юноша обнимает девушку. Поезда гудят…
Седьмому надо было идти. Но он продолжал вглядываться в глаза на колонне. Убеждал себя, что сейчас пойдет, лишь посмотрит еще чуть-чуть — минутку или две.