Страшно заболела голова. Дохляк на секунду закрыл глаза, а когда открыл все краски у окружающего мира поблекли. Белое, серое, черное. С вариациями.
Хлоп-хлоп.
И всё вновь стало разноцветным.
Чем выше здание, тем легче натолкнуться на такого, как он — живого мертвеца. Дохляк поражался глупости ему подобных. Наверняка поражались и «архаровцы». Первым делом твари расчищали многоэтажки. Дохляк же искал неприметное логово. Необычное логово.
Солнце клонилось к закату.
Дохляк сидел на скамейке напротив своего дома. Специально не прятался — хотел, чтобы «архаровцы» его заметили.
Он боялся и не боялся одновременно. Пугала мысль о поиске нового места, пугала обмотанная рука, но — не «архаровцы». Хотя внутренний подленький голосок нашептывал о новом жилище. Инстинкт самосохранения не затухал. Дохляк не хотел его слушать.
Живой мертвец поднялся со скамейки и направился к своему подъезду, но переступить через порог не решился — смотрел, как ползал жучок по ржавой трубе.
Жучок-паучок.
Он шевелил усиками и лапками. Хитиновая спинка поблескивала на свету, переливалась всеми цветами радуги.
Дохляк знал, что похож на эту букашку. Некто-самый-главный наверняка также смотрел на него и радовался его слабости — ведь в любой момент можно раздавить неугодного таракана.
Зачем «архаровцы» сохранили ему жизнь? И означали ли это, что они его больше не тронут?
Не тронут жучка-паучка.
Дохляк оглянулся.
Никого.
Некая сила не пускала его в дом. Сила из прошлого.
Дохляк попытался испугаться. Он хотел стать зайкой-боякой, а не жучком-паучком.
Мертвяк отвернулся от насекомого и пошел в сторону магазина.
Пошел медленно, нарочито наслаждаясь каждым шагом. Он пытался любоваться красотой увядающего дня. Жаль, птички не пели.
За поворотом, ведущим на рынок, мертвяк заметил «архаровца».
Монстр сидел на корточках и возился с граммофоном[1]. Со спины тварь могла показаться человеком. Одежда была безупречно чиста и пахла абрикосовыми духами (если подойти к чудовищу поближе, то запах парфюма сменится запахом гнили). Все пальцы покрывали черные волоски, и даже на ладонях виднелась поросль. Но если посмотреть в лицо…
Монстр обернулся и взглянул на Дохляка.
Дохляк не прятался.
Не хотел. Устал.
«Архаровец», казалось, целую вечность не сводил с него взгляд. Хоботок твари подрагивал, из глаз стекала сине-зеленая слизь.
Наверное, монстр удивился его наглости.
«Архаровец» отвернулся от него. Дохляк никак не ожидал подобной реакции.
Все страньше и страньше.
Дохляк пошел дальше к магазину, часто оборачиваясь в сторону монстра.
Тысячу раз он видел как «архаровцы» — все быстрые и непоколебимые, — раздирают живых мертвецов. Никогда не забудет, как из глаз некоторых тварей выходила жирная зеленая слизь, что казалось, будто на них очки. Никогда он не забудет, как трещит кожа, когда ее разрывают. Не забудет, как гудят твари, как наслаждаются мучениями жертвы.
Твари красивы в своей жестокости.
Дохляк зашел в магазин. Возле стойки кассира валялись банки из-под кока-колы и пакетики с чипсами. На двери, ведущей в подсобку, красовалось кровавое пятно сантиметров десять в диаметре. Самое интересное, что не было подтеков.
Мертвяк закрыл глаза и представил, что будто бы в магазине есть люди, что запах пыли сменился запахом свежих фруктов. Всего лишь на мгновение. Всего лишь…
Дохляку показалось, что вот-вот он вернется в то время, когда не гнил заживо.
Жизнь несправедливая штука.
Бог не любит людей.
Поправка: не любил.
Дохляк старался не думать о плохом. Зло притянется само собой. Главное: не терять веру.
Упала с прилавка бутылка пива. Упала, но не разбилась — покатилась в его сторону.
В горле запершило, но он понял, что не может выпить пива: скорее всего, вырвет.
Хотя в прошлой жизни он не любил алкоголь, отдал бы обе руки, чтобы вновь насладиться вкусом спиртного напитка.
Или энергетика.
Или лимонада.
Или кваса.
Или воды.
Хоть чего-нибудь.
Взгляд вновь зацепился за подсобку.
Дохляк огляделся.
Раз «архаровцы» больше не гонялись за ним, то можно жить в магазине. И к черту, что в двух шагах находится логово тварей. Необходимо поселиться назло им. Назло себе.
Больная рука заныла. Словно говорила: «архаровцы» убьют всех.
Наплевать.
Он и так уже мертв.
Наплевать.
В голове гудело, трудно было связывать мысли.
Дохляк нахмурился.
Он хотел, чтобы колокольчик памяти больше не работал.
1
Одна из особенностей: «архаровцы» слушали только «Темную ночь» или «Случайный вальс» в исполнении Утесова.