«Пусть всё кругом горит огнем, а мы с тобой споём», — голос принадлежал Алёне, но был лишен эмоций. Каждое слово впечатывалось в мозг, отчего все мысли разлетались как стаи голубей. Николай не мог сосредоточиться. Он остановился и принялся следить за тварями. На лбу выступили капельки пота.
— Почему мы остановились? — жалобно спросила Маша.
Он не ответил. Зеленые вены на левой руке вздулись, сердце учащенно забилось. Николай улыбнулся. Он понял, что хотела сказать Алёна:
— «Пусть всё кругом горит огнем, а мы с тобой споем»! — Под конец его голос сорвался на нечленораздельный вопль.
Из левой руки вырвался шар тёмно-зеленого пламени, медленно поднялся к потолку.
Интересно, подумал Николай, будет ли Маше больно?
По глазам ударила ослепительная вспышка, и сияние сверхновой звездой взорвало пространство.
Очнулся он от того, что Маша его тормошила.
— Просыпайся! — чуть ли не плача крикнула она.
— Всё, малышка. Я проснулся, — сказал он и изобразил на лице подобие улыбки.
Николай огляделся. Видимо, от взрыва шара его и дочку откинуло к стеклянной двери. Иначе как объяснить, что он валяется в подъезде?
— Ты не ушиблась? — спросил он.
— Вроде нет.
Закрыв глаза, Николай облегченно выдохнул. Слава богу! Наверное, смягчил удар для нее собственным телом. А вот у него всё болело. Левая рука висела плетью, вены полопались. На бетонный пол стекала зеленая слизь. Теперь только от Маши исходил желтый свет.
— У тебя что-то болит? — спросила она.
— Нет. Пустяки.
Всё, большую часть пути он прошел. Осталось только подняться по лестнице до квартиры. А там… Там посмотрим. Надо решать проблемы по мере их поступления. Сейчас главное изобразить здоровый вид.
Николай поднялся. Голова кружилась. Казалось, что пол раскачивался. Еще и рюкзак мешал стоять прямо.
— Ты голодна? — спросил он.
— Нет.
Он нахмурился. Уйму времени дочка провела в переходе совершенно одна. Чем она питалась? Почему выглядит так, словно помылась час назад? Одежда чистая, волосы не висят сосульками. Очень странно. Он решил оставить эти вопросы на потом.
Свет, исходивший от Маши, прогонял тьму, царившую в подъезде. Николай узнал и эти ржавые перила, и эту бетонную стену, окрашенную в красный цвет, и этот запах сигарет.
— Ладно, пойдем.
Маша лишь молча кивнула.
Пролёт сменялся пролётом, и не было конца ступенькам.
— Я устала, — сказала Маша, тяжело дыша. Маленькое личико раскраснелось, грудь тяжело вздымалась.
— Хорошо. Давай чуть отдохнём. Но недолго. Нам нельзя оставаться здесь.
Николай скинул рюкзак и сел на ступеньку. Честно говоря, он тоже устал, но боялся сказать об этом дочке. Боль медленно отступала. Левая рука вновь двигалась, хоть он её и не чувствовал.
— Пить хочешь, милая?
— Хочу.
Николай потянулся к рюкзаку. Вжикнула молния. Опустив руку в самую глубь, он начал искать бутылку с водой. Маша внимательно смотрела в его глаза. В какой-то миг Николаю даже показалось, что перед ним не его дочь, а очередное порождение Города — слишком уж у неё был серьезный взгляд. Чтобы прогнать дурные мысли, Николай скорчил рожицу: вытянул губы трубочкой, широко раскрыл глаза. Маша засмеялась.
— Держи. К сожалению, вода тёплая.
Он открутил крышечку и протянул бутылку. Маша начала жадно пить.
Николай решил, что сейчас наступило время задать дочке мучавшие его вопросы.
— Маш, а сколько ты меня ждала на перроне?
Она оторвалась от бутылки и подняла вверх глаза:
— Час, наверное. Я проснулась на скамейке и не могла вспомнить, как оказалась в метро. Думала, что все мне снится. Стала плакать. Потом… Потом пришла мама и сказала, чтобы я ждала тебя. Сказала, что я очутилась в волшебной стране. — Голос дрогнул. — И что мне не надо обращать внимание на странности. Ведь в волшебной стране волшебство — обычная вещь. Поэтому, когда появились летающие фонарики, я старалась не бояться.
— Умница… — сказал Николай и задумался.
Черт! Он еще больше запутался. Алёна мертва! Как она могла прийти к Маше? И что еще страннее: по словам дочки, она ждала его час. Час! Да он в Городе прожил больше месяца!
— А мы идем к маме? — спросила Маша.
Николай на мгновение задумался. Сказать правду? Лучше не надо. Чуть позже.
— Да. Мы идем к маме.
— Домой?
— Конечно, моя милая.