Он сердился на Николу. С каждым днем в нем крепло убеждение, что она обошлась с ним несправедливо, и с трудом удерживал себя от звонка в Колвин-Корт. Однако он все же не позвонил Николе. Он решил дать девушке то, что ей требовалось — время для обдумывания предложения. Тогда при следующей встрече она не сможет обвинить его в том, что он толкает ее к поспешному решению.
Тем временем в коттедже Бенедикт успешно продвигался в работе над диссертацией, а Джейн наслаждалась каждой минутой общения с близнецами. Она заметила, что проводит с ними времени больше, нежели Лайза. Молчаливая, замкнувшаяся в себе миссис Моррисон почти не выходила из своей комнаты. Обеспокоенная Джейн думала, что Лайза еще не пришла в себя после шока, вызванного смертью Мэтта, и старалась проявлять к ней еще больше доброты и сочувствия.
Лайза оставалась безучастной ко всему; никогда прежде она не пребывала в такой апатии. Когда Джейн предположила, что это вызвано потрясением, испытанным Лайзой в связи с гибелью мужа, женщина не стала разубеждать ее. Лайзе хотелось снова увидеть Пуула, но у нее не было физических сил даже для прогулки до Колвин-Корта. Лежа в постели, она непрерывно думала о Пууле; постепенно ее воспоминания о нем притупились; сильное возбуждение, которое она испытывала в его обществе, сменилось загадочным безразличием, которое Джейн объясняла пережитым горем. Через неделю апатии Лайза почувствовала себя лучше, и в тот день, когда Эван вернулся из Лондона в Колвин, она решила после ленча прогуляться по берегу.
Погода стояла хорошая. Пока Лайза переодевалась в своей комнате, Джейн пекла на кухне оладьи, а близнецы лежали на траве внутри колвинского замка. Сказание об их пропавшем отце подошло к захватывающей критической фазе.
— И вот, — сказал Тимоти, — он оказался лицом к лицу с бенгальским тигром.
— И «Звезда Индии» зловеще сияла в кармане его брюк.
— Разве рубины сияют?
— Глупый, «Звезда Индии» — не рубин! Это...
Люси замолчала.
— А что? — спросил Тимоти.
— Я слышу голоса, — сказала Люси.
— Ну, ты как Жанна д'Арк!
— Тсс! Слышишь?
Тимоти слышал.
— Давай спрячемся.
— Хорошо.
Они вскочили с земли, прижались к стене замка и посмотрели в щель, служившую в качестве окна.
— Это мисс Миллер, — сказал Тимоти.
— Это обе мисс Миллер. Вторая женщина — сестра Агнес. По-моему, они направляются к замку.
— Нет, к часовне.
— Когда они зайдут внутрь, давай...
— ...проследим, что они будут делать, — сказал Тимоти, раздосадованный тем, что эта идея пришла на ум Люси раньше, чем ему.
Агнес и ее сестра Харриет скрылись за стенами часовни, их голоса внезапно пропали.
— Идем, — сказал Тимоти.
— О'кей.
Пригнувшись, они бегом преодолели несколько метров, отделявших замок от часовни. Две дикие лошади, которые паслись неподалеку, удивленно подняли головы; овца, бродившая по склону холма, недовольно заблеяла.
— Глупое животное, — пробормотала Люси.
— Тсс!
Они подползли к дыре в полуразрушенной кладке и заглянули внутрь часовни. Теперь голоса были слышны отчетливо; дети различали каждое слово.
— Отличное место, — сказала Агнес. — Тристан был прав. Здесь чувствуется атмосфера.
— Какое место для Ламмеса! Я горда тем, что буду участвовать в празднике, который состоится здесь!
— Как и мы все, — радостно произнесла Агнес; она изучала каменную плиту — остаток алтаря.
— Надеюсь, можно не сомневаться в том, что эта часовня секуляризирована?
— Разумеется. Тристан сразу же выяснил это у Уолтера Колвина.
— Чудесно! — сказала Харриет и добавила после паузы: — Ты имеешь понятие о том, что будет представлять собой церемония?
— Я еще не обсуждала это детально с Тристаном; думаю, за традиционным актом почтения последует месса.
— Где Тристан возьмет девственницу?
— Он нашел выход из положения. Состоится крещение. Преподнесение девственниц высшим силам пройдет в форме крещения, а не мессы.