— Сколько, по-вашему, может стоить этот поднос? — спросил его я, откидываясь на спинку кресла.
— Вопрос не из легких, — ответил Фаллон. — С точки зрения ценности металла, не очень много: золото низкой пробы, смешано с серебром и медью. Работа, безусловно, великолепная, да и антикварная ценность велика. Рискну сказать, что при удачном стечении обстоятельств в хорошей фирме эта вещица может на аукционе принести вам около семи тысяч фунтов стерлингов.
— Вы не учли археологической ценности, — заметил я с видом знатока.
— О чем вы говорите? — рассмеялся он. — Это же обычная испанская вещь шестнадцатого века. О какой археологической ценности может идти речь!
—Это уж вам лучше знать. Мне известно лишь то, что интересуются подносом почему-то именно археологи. Так сколько вы готовы мне заплатить? — неожиданно спросил я.
— Семь тысяч фунтов, — не задумываясь, сказал Фаллон.
— Но эту же сумму можно выручить и в «Сотбис», — усмехнулся я. — Кроме того, другие желающие заполучить поднос могут заплатить мне больше.
— Холстед столько не заплатит, — уверенно сказал Фаллон..— Но я пойду вам навстречу, мистер Уил, и заплачу десять тысяч фунтов.
— Таким образом, вы все-таки добавляете три тысячи за археологическую ценность, которой поднос, как вы утверждаете, не имеет, — с иронией в голосе сказал я. — Вы довольно щедры. Вы что, очень богаты?
— Пожалуй, вы угадали, — улыбнулся он уголками губ.
Я встал и довольно резко сказал:
— Знаете, мне вся эта история не нравится. Слишком много в ней загадок! Вы что-то скрываете от меня. Это, видимо, не простой поднос. Пожалуй, я сперва сам хорошенько изучу его, прежде чем решать, что с ним дальше делать.
Ни один мускул не дрогнул при этих словах на лице археолога.
Это не лишено здравого смысла, — спокойно заметил он, — но вы вряд ли что-нибудь обнаружите путем поверхностного осмотра. Послушайте, мистер Уил, — склонив голову, продолжал он столь же невозмутимо, — я уже сделал вам прекрасное предложение. Но я готов и дальше идти вам на уступки: я дам вам залог в тысячу фунтов, с тем чтобы вы не позволяли больше никому, в особенности мистеру Холстеду, разглядывать ваш поднос. В случае же, если вы решитесь все же продать мне его, я готов прибавить эту тысячу фунтов к десяти, о которых мы уже говорили. Если же вы захотите еще подумать, вы можете не торопиться с возвратом залога.
— Вы как та собака на сене, — покачал головой я. — Если не вам, то и никому. Не пойдет, мистер Фаллон. Я не желаю связывать себе руки. Любопытно, какую цену вы бы мне предложили, если бы я и дальше стал торговаться?
— Мистер Уил, это крайне важное для меня дело,— уже не так спокойно сказал Фаллон. — Почему бы вам самому не назвать желаемую сумму?
— Важность — понятие относительное, — заметил я. — Я знаю одну четырнадцатилетнюю девочку, для которой ничего нет на свете важнее группы «Битлз». А мне на это наплевать. Равно как и на археологию.
— Вы сравниваете абсолютно неравноценные понятия, — усмехнулся Фаллон.
— Отчего же? — пожал плечами я. — Людей в равной степени занимает и то, и другое. Просто у нас разные понятия о ценностях. Но я мог бы назвать свои условия, мистер Фаллон. И главное место, скорее всего, будут занимать не деньги. Я подумаю и сообщу вам. Вы можете заехать ко мне завтра?
— Да, могу, — сказал Фаллон, прищурившись. — А как насчет доктора Холстеда? Что если и он здесь объявится?
— Я его выслушаю, — откровенно сказал я.— Точно так же, как выслушал вас. Я готов выслушать любого, кто может поведать мне что-то новое. Пока же ничего особенного я не услышал.
— Должен вам сообщить, — невозмутимо продолжал Фаллон, — что в определенных кругах доктор Холстед не пользуется репутацией порядочного человека. Так когда же мы продолжим наш разговор?
— Завтра после обеда, в половине третьего вас устроит?
Фаллон кивнул в знак согласия, и я продолжил:
— Хочу предупредить, что мне придется известить о нашей встрече полицию. Убийство — дело нешуточное.
— Я вас понимаю, — поморщился он. — Возможно, мне даже лучше самому сходить туда, чтобы разъяснить это недоразумение. Вы не подскажете, где находится участок и с кем мне следует поговорить?
Я объяснил, как проехать в участок, и порекомендовал побеседовать с инспектором криминальной полиции Гусаном.
— Гусан! — вдруг рассмеялся Фаллон. — Боже мой, это уже становится забавным!
— Это весьма распространенная фамилия в здешних краях, — сказал я, не понимая причины его смеха.
— Не обращайте внимания, — махнул рукой Фаллон.— До встречи завтра, мистер Уил.
Я проводил взглядом его отъезжающий автомобиль, вернулся к столу и позвонил Дейву Гусану.
— Еще один американец желает купить мой поднос, — сообщил ему я. — Тебя это интересует?
— Весьма, — коротко сказал он.
— Его фамилия Фадлон, он остановился в гостинице «Котт-Инн», Сейчас он на пути в участок, минут через десять будет в твоем кабинете. Если он не появится, лучше будет за ним присмотреть.
— Я все понял, — сказал Дейв.
— Долго вы еще будете держать у себя мой поднос? — спросил я.
— Если хочешь, можешь хоть сегодня его забрать. Но дробовик Боба нам еще понадобится для экспертизы: ведь дело-то не закрыто.
— Хорошо. Я заеду за подносом, И еще: мне бы хотелось иметь полную информацию об этом Фаллоне. Ты мне поможешь?
— В рамках законности, старина. Не забывай, что я полицейский.
— Благодарю, — сказал я и положил трубку. Некоторое время я сидел за столом, осмысливая ситуацию, после чего достал из портфеля бумаги, касающиеся реорганизации фермы. Но хотя мне и предстоял бой с Джеком Эджкомбом, сосредоточиться полностью на сельском хозяйстве мне так и не удалось.
После обеда я отправился в участок, чтобы забрать поднос. Дейв встретил меня словами:
— Хорошеньких подозреваемых ты мне подкидываешь!
— Так он вне подозрений? — обрадовался я.
— Чист как стеклышко! — мрачно подтвердил Дейв. — В пятницу ночью его и духа не было возле твоей фермы,. Четыре человека, один из которых мой личный приятель, подтвердили, что он был в баре. Но ты правильно сделал, что послал его ко мне, нужно проверять любой подозрительный случай. Что же касается его потенциальных возможностей как покупателя, тут тебе чертовски повезло. Слушай, что мне удалось о нем узнать. Только не разрыдайся от счастья. Так вот, Джон Насмит Фаллон, родился в Массачусетсе в 1908 году. Получил прекрасное образование— в Гарварде и в Геттингене, стажировался в Мехико. Имеет все возможные докторские степени в области археологии. После смерти его отца в 1936 году унаследовал 30 миллионов долларов и умудрился за прошедшие годы удвоить свое состояние: этот дар ему, очевидно, тоже перешел по наследству.
— А я еще спрашивал его, считает ли он себя богатым человеком, — рассмеялся я. — Так он на самом деле знает толк в археологии?
— Он дока в этой области, — кивнул Дейв. — Скотланд-Ярд наводил справки в Британском музее. Фаллон ведущий специалист в археологии, особенно во всем, что касается Центральной Америки. Он написал уйму статей, а в 1949 году даже учредил Археологический фонд, выделив на это 10 миллионов долларов. Он может это себе позволить, поскольку является владельцем множества нефтяных скважин. И такого человека ты заподозрил в убийстве, — сказал с издевкой Дейв, складывая обратно в папку листы с информацией.
— А как обстоят дела с Холстедом и Гаттом? — спросил я.
— Холстед тоже археолог, мы его еще пока и не копали, — пожал плечами Дейв, — а на Гатта данные не поступили.-
— Холстед был студентом Фаллона, — сказал я. — Похоже, между ними пробежала черная кошка.
— Ты взял на себя роль детектива? — вскинул брови Дейв. — Послушай, Джемми, я этим делом уже не занимаюсь. Им занимаются в Лондоне. Послушай моего доброго совета: можешь делать любые предположения, это не запрещено и от этого никому хуже не станет. Но только не мни себя героем детективного романа. Парни из Скотланд-Ярда свое дело знают, они не дураки, у них большие возможности, и действуют они решительно и наверняка, если понадобится. Оставь это дело профессионалам, так будет лучше и спокойнее.