– Я не знаю, чего я хочу, – признался он Николе. – Я должен уехать и обдумать это.
Теперь он понимал, что Никола хотела выйти за него замуж. По этому вопросу в душе Эвана не было ясности, как и по другим. Женившись на Николе, он должен был бы принять решение насчет своего будущего, а в тот момент он не мог это сделать. Отец Эвана хотел, чтобы сын женился на Николе, само одобрение отцом этого шага удерживало Эвана от его осуществления. Эван был привязан к Англии главным образом из-за отца. Конечно, отец хотел, чтобы он женился на Николе! Женился, остепенился, пустил корни, выбросил из головы мысли об эмиграции…
– Я действительно люблю тебя, – сказал он тогда Николе, – но я не могу жениться. Меня ждет работа в Африке.
– Если бы ты любил меня, – сказала Никола, – ты бы и не думал о поездке в Африку.
– Это женский взгляд на жизнь.
– Ты хочешь сказать, романтическая чушь.
– Ради бога, Ники…
Эван нахмурился. Лучше не думать о Николе. Он может думать об Англии, о своем доме в Уэльсе, потому что скоро ему представится возможность избавиться от чувства ностальгии, но вспоминать Николу не стоило. Она, верно, уже нашла себе кого-то. С Николой все было кончено, думать о ней бессмысленно.
– Вас хочет видеть шаман, – сказала Женевьева, войди в палатку с новыми ампулами пенициллина.
– Господи… пожалуй, его надо принять немедленно. Он здесь?
– Да, но не лучше ли обслужить сначала других пациентов? Почему вы должны бросать ради него все?
– Потому что он – важная персона в деревне и всегда проявлял к нам дружелюбие. Я хочу сохранить подобные отношения, – резким тоном пояснил Эван. Он не любил, когда Женевьева пыталась что-то советовать ему. – Пригласи его, пожалуйста.
– Хорошо, доктор.
Женевьева удалилась с выражением неодобрения на лице.
Шаман был атлетически сложенным мужчиной в расцвете сил, с чувством собственного превосходства, свойственным прирожденным властителям. Он обладал залитыми кровью глазами с тяжелыми веками и хитрой улыбкой, прекрасно владел французским.
– Добрый день, месье доктор, – степенно обратился он к Эвану. – Рад видеть вас снова.
– Я тоже.
Формальная вежливость раздражала Эвана, но долгие месяцы, проведенные им среди жителей этой далекой французской территории, научили его сдерживать желание сразу перейти к сути вопроса, не тратя времени на прелюдии. Пустые фразы, украшенные причудливыми оборотами, потекли .одна за другой, мужчины принялись обмениваться неискренними комплиментами. Эван не любил колдуна, влияние которого на местных жителей вызывало у врача чувство досады, туземец тоже относился без симпатии к белому доктору, чьи медицинские успехи угрожали авторитету шамана. Каждый уважал силу другого и обладал достаточным умом, чтобы избегать открытой конфронтации. Шаман давно пустил слух о своей причастности к появлению врача и о том, что всякое исцеление, которого добивался Эван, происходило с его милостивого согласия.
Это было самым мудрым отношением к угрозе, исходившей от Эвана, и пока что жители деревни не причиняли шаману серьезных хлопот.
– Когда вы снова появитесь у нас, месье доктор? – вежливо спросил шаман, глядя в голубые глаза Эвана. Его давно интересовало, не воспринимают ли его голубые глаза цвета как-то иначе, но он знал, что спросить об этом напрямую было бы бестактностью, и не хотел терять репутацию человека, знающего все. – Как обычно, через месяц?
– Думаю, да, но следующий. мой приезд может оказаться последним. В июне я возвращаюсь на родину.
Шаман знал об этом, у него была отличная сеть осведомителей, новости распространялись здесь быстро. Полученная информация обеспокоила колдуна. Вдруг ему не удастся поладить с новым врачом? В случае конфронтации он потеряет авторитет, и в итоге его власть над людьми непоправимо ослабнет. Узнав о предстоящем отъезде Эвана, шаман принялся молить богов о том, чтобы они открыли ему способ заставить доктора изменить планы.