Внизу я застал Пэта Харриса со стетоскопом на шее и с черной коробочкой в руках, из которой торчала блестящая гибкая антенна. Он сделал мне отчаянный знак рукой и приложил палец к губам, показывая всей мимикой, что мне следует молчать. Сам он рыскал по комнате, словно пес в незнакомом месте, расхаживая из угла в угол и постепенно приближаясь к большому обеденному столу из испанского дуба.
Внезапно он встал на четвереньки и нырнул под стол, совсем по-собачьи, представив моему взору свою обтянутую штанами задницу и подошвы ботинок. Со штанами у него все было в порядке, а ботинки не мешало бы и починить. Наконец он вылез из-под стола, подмигнул мне и снова прижал палец к губам, после чего кивнул головой, приглашая меня вместе с ним вновь заглянуть под стол. Мне ничего не оставалось другого, как встать в ту же глупейшую позу рядом с ним. Он включил карманный фонарик, и узкий луч света высветил в темноте серую металлическую коробочку, едва видную за крестовиной.
Пэт сделал мне знак вылезать, и мы выбрались из-под стола и быстро вышли из комнаты, прошли по коридору и зашли в пустой кабинет Фаллона.
– Нас подслушают, – сказал Харрис.
– Вы хотите сказать, что эта штуковина?.. – прошептал я.
– Радиопередатчик. – Он вынул из ушей стетоскоп с видом доктора, вынужденного сообщить печальное известие. – Это устройство для обнаружения микрофонов. Я прощупываю с его помощью, все частоты, и если рядом спрятан передатчик или микрофон, в наушниках раздается сигнал. Чтобы найти «жучок», остается лишь следить за стрелкой индикатора.
– Не лучше ли было помолчать об этом? – нервно озираясь по сторонам, заметил я. – Здесь ведь тоже…
– В этой комнате все чисто, – оборвал меня он. – Я проверял…
– Боже праведный! – воскликнул я. – Но как вам пришло в голову, что здесь могут быть такие штуки?
– Недоверчивый склад ума и знание человеческой натуры! – ухмыльнулся он. – Я просто поставил себя на место Джека Гатта. Как еще узнать, что происходит в этом доме? В моем деле такое случается на каждом шагу. – Он потер подбородок. – Вы обсуждали что-либо важное в той комнате?
– А вам известно, что мы пытаемся вообще сделать? – спросил в свою очередь я.
– Да, Фаллон ввел меня в курс дела. Мы еще долго с ним вчера беседовали. – Глаза его загорелись. – Какая необыкновенная история – если только она не выдуманная!
– Мы все стояли вокруг этого стола, когда разговаривали о подносах, – сказал я. – Именно тогда я и сообщил остальным, что это не подносы, а зеркала.
– Это скверно, – озабоченно сказал Харрис.
– Но потом мы прошли в кинозал, – сказал я. – И там я продемонстрировал, что происходит, если направить на эти зеркала луч света и присмотреться к отражению на экране. Обо всем остальном мы говорили уже в том зале.
– Покажите мне это помещение, – сказал Харрис. – Я провел его в лекционный зал, и он тщательнейшим образом обследовал его, однако микрофонов не обнаружил.
– Значит, Гатту известно лишь то, что подносы являются на самом деле зеркалами, и ничего более, – сказал он. – Замечательно.
Мы вернулись в кабинет, где нашли Фаллона и Холстеда. Фаллон распечатывал большой конверт, но замер, едва услышал сообщение Харриса, и словно бы проглотил язык.
– Каков мерзавец! – наконец воскликнул он. – Немедленно выдерните эту штуковину оттуда! Нет, какое коварство! С корнем его!
– Нет, черт подери! – возразил Харрис. – Пусть микрофон остается на месте. Мы воспользуемся им в своих интересах. – Он улыбнулся. – Кому-либо из вас, джентльмены, доводилось участвовать в радиоспектаклях? Мы подыграем Гатту, главное – не обсуждать в той комнате ничего важного.
– Да вы тоже еще та штучка, Пэт! – расхохотался Фаллон.
– Я профессионал, – непринужденно ответил Харрис. – Пожалуй, рисковать нам не стоит, импровизация вряд ли уместна, возможны ошибки. Так что подготовим для него хорошо отредактированную магнитофонную запись. – Он помолчал и добавил? – Я присмотрю за этой комнатой, кто-то ведь должен поменять батарейки, они не вечны.
– Но где приемное устройство? – спросил Холстед.
– Вероятно, в машине, припаркованной где-то поблизости. Здесь ведь уже два дня крутятся те двое парней, которых я заметил. У них наверняка имеется приемник, подключенный к магнитофону. Я не стану беспокоить их, пока они не заглотят нашу наживку. Нам остается только подготовить подходящую историю для них. И лучше не показывать им, что мы раскусили их фокус. Сделаем вид, что мы простаки ш даже не догадываемся о существовании Джека Гатта.
Фаллон не ошибся в своем выборе: Харрис действительно был самым коварным из всех хитрецов, которых мне доводилось встречать. Бухгалтеры, правда, тоже мастера морочить голову, но Харрис был фанатиком своего дела. Он собирал информацию по крупицам день и ночь, во время работы и после нес. Его изощренный мозг напоминал хорошо отлаженный компьютер, но отличался от него тем, что имел склонность к разнообразным трюкам с полученными данными.