– В качестве кого? – спросила она.
– В качестве ныряльщика для. экспедиции, разыскивающей Уаксуанок.
– Вы это серьезно? – обрадовалась она.
– Фаллон велел мне нанять ассистента, а пассажиркой вы отправиться туда не можете. Так что пойду «обрадую» его.
Фаллон, конечно, вспылил, но мне удалось убедить его, обосновав свое предложение тем, что Катрин разбирается в археологии, а ныряльщика, сведущего в археологии, ему здесь не найти.
Катрин, видимо, убедила мужа, потому что он не стал возражать, но я все лее поймал на себе его подозрительный взгляд. Мне думается, что именно тогда он и начал ревновать ко мне Катрин. Меня мало волновало, что он думает на мой счет. Мне нужно было обучить его жену, как правильно подзаряжать баллоны и пользоваться декомпрессионной камерой. В процессе работы мы довольно скоро перешли на «ты». До этого я чаще обращался к ней, как к миссис Холстед, но, согласитесь, это не очень-то удобно, когда приходится постоянно нырять вместе в воду. Однако я и пальцем не прикоснулся к ней.
Холстед по-прежнему называл меня Уилом.
Пэт Харрис мне нравился. Недоверчивый и хитрый при исполнении служебных обязанностей, он был по натуре человеком добродушным и медлительным. Незадолго до отъезда в Кинтана-Роо он дольше обычного засиживался в доме Фаллона, и мы с ним выпивали бутылочку-другую пива, болтая о всякой всячине. Как-то я спросил:
– А в чем, собственно, заключается твоя работа, Пэт?
Он побарабанил пальцами по бокалу.
– Я избавляю Фаллона от лишних неприятностей, – наконец ответил он. – Когда у человека столько денег, как у него, появляются охотники лишить его этих денег. Я навожу справки о таких парнях, чтобы выяснить, с кем имею дело.
– И меня ты тоже проверял?
– Конечно! улыбнулся он. – Мне известно о тебе больше, чем твоей родной матери. – Он отхлебнул из бокала. – А если у какой-то из его корпораций случаются неприятности, я выезжаю на место и разбираюсь, в чем дело.
– Нечто вроде промышленного шпионажа? – уточнил я.
– Почти, – согласился он. – Но только с позиции обеспечения безопасности. Ведь Фаллон не занимается темными махинациями, так что я веду исключительно контрразведывательную работу.
– Если ты проверял меня, ты наводил справки и о Холстеде, не так ли? – спросил я. – Мне он не внушает доверия. Странный тип.
– В этом ты прав, – вновь улыбнулся Пэт. – Этот парень возомнил себя гением, но потом выяснил, что всего лишь талантлив, а это бьет по самолюбию. Беда Холстеда в том, что он никак не может с этим смириться.
– Не можешь ли объяснить мне это поподробнее? – попросил я.
– Дело тут вот в чем, – вздохнул Пэт. – Студентом он проявил незаурядные способности и после окончания учебного заведения надеялся сделать хорошую карьеру. Но он, как и многие ему подобные вундеркинды, заблуждался насчет реального положения вещей в корпорациях. Там полно образованных умников, когда-то претендовавших на ведущие роли, но вынужденных в силу обстоятельств оставаться на второстепенных должностях. А заправляют всем другие ребята, те, что добились своего положения, действуя ногтями и, если нужно, острыми ножами. Я знаю многих президентов корпораций, которые никогда не ходили в колледж:. Встречаются, правда, такие, как Фаллон, но он имел солидную базу, а не начинал с нуля. К тому же у него уже было имя. Фаллон из тех, которые в любом деле добиваются успеха. А Холстеду суждено вечно быть только вторым. Он это понимает, но не хочет в этом признаться даже самому себе и упрямо лезет наверх, снедаемый амбициями. Вот почему он пытался в одиночку найти Уаксуанок, его манили лавры первооткрывателя потерянного города. Он рассчитывал сделать себе на этом имя и удовлетворить свое самолюбие. А ты вынудил его пойти на сотрудничество с Фаллоном и, следовательно, разделить с ним славу. Ему это не понравилось.
Я подумал над услышанным и осторожно заметил:
– Но ведь Фаллон и Холстед осыпали друг друга взаимными упреками. Холстед обвинил Фаллона в похищении у него письма Виверо. С этим мы, предположим, все выяснили. А как насчет того досье, которое, по словам Фаллона, украл у него Холстед?
– Мне думается, что за Холстедом есть такой грех, – откровенно сказал Пэт. – Сопоставим события. Фаллон собрал материалы, относящиеся к письму Виверо, но не придал им особого значения, так как был занят другой проблемой. Холстед знал о досье от самого Фаллона, поскольку тот не делал из него секрета. Вернувшись с раскопок, Холстед обнаруживает письмо у одного старика в Дуранго и покупает его за двести долларов: хозяин, не знал его подлинной стоимости. Но Холстед отлично понимал, что в письме может быть ключ к разгадке тайны Виверо. Мало того, в нем была заложена настоящая бомба: город, о котором никто даже и не слышал.