– На это у нас уйдет весь день, – заметил я. – Который час?
– Половина двенадцатого. Нужно поторапливаться, чтобы добраться до места еще засветло.
Остаток дня мы работали мачете, обливаясь потом и отбиваясь от змей и насекомых. Гарри постоянно сверялся с компасом, и когда за час мы прошли почти две мили, я даже повеселел. Но потом лес стал гуще, и мы были вынуждены чаще отдыхать. Гарри морщился от боли, мои руки сплошь покрылись кровоточащими порезами и ссадинами. У нас заканчивалась вода, а до синота оставалось еще две мили. Примерно через час Гарри воскликнул:
– Замри! – И я застыл на месте. – Теперь отступи на шаг назад, только осторожно и медленно.
Я отступил сперва на шаг, потом на другой и спросил шепотом:
– В чем дело?
– Отойди еще на пару шагов, – сказал он, я выполнил его команду, и лишь после этого он облегченно вздохнул.
– А теперь взгляни вон туда, на основание дерева. Это самая опасная змея в этих местах, упаси нас Господь от ее укуса. – Свернувшийся кольцами ужас с плоской головой и немигающими глазами под названием бушмастер еще немного понаблюдал за мной, опустил голову и скользнул в кустарник. Я вытер ладонью вспотевший лоб:
– Проклятое местечко! Надо передохнуть. Курить будешь?
Гарри покачал головой и достал из кармана маленькую коробочку:
– Это сыворотка против змеиного яда. Надеюсь, что она нам не понадобится. Кстати, после укуса человек не в состоянии ходить двое суток. – Он достал из другого кармана антисептик и продезинфицировал мне ссадины, пока я курил. После этого я снова взялся за мачете.
С непривычки моя ладонь вскоре покрылась волдырями, мышцы болели, ныла спина. G наступлением темноты мы забрались на дерево и стали устраиваться на ветках на ночлег. Гарри выглядел совершенно измученным и держался за грудь. Из уголков рта у него струилась кровь. Под нами началась какая-то возня, посапывание и похрюкивание. Потом разорались обезьяны, казалось, что кого-то убивают. Но усталость брала свое, и я наконец заснул.
На следующее утро, с содроганием допив вонючую воду, мы возобновили схватку с кустарником. По нашим расчетам, до синота осталась одна миля. Однако и через четыре часа мы все еще не добрались до него, потому что Гарри часто останавливался, чтобы отдохнуть. У меня возникло ощущение, что мы заблудились или прошли мимо колодца: хотя Гарри и справлялся с картой и компасом, вид у него был такой, что он, вполне возможно, мог и ошибиться.
– Давай-ка сменим направление, – решительно сказал я и забрал у него компас. – Нам нужно обязательно найти воду.
Сменив мачете, я прорубил проход длиной в сто ярдов в сторону от прежнего курса и, к своему изумлению, вышел на широкую тропу. Судя по свежим срезам на кустах, проложена она была совсем недавно. Внезапно я услышал приближающиеся мужские голоса и на всякий случай отступил назад. Двое незнакомцев в грязных белых рубахах и помятых штанах, в шляпах и с винтовками за спиной, прошли в двух шагах от меня, оживленно разговаривая на испанском. Едва их голоса стихли, как ко мне подошел Гарри.
– Чиклерос! – прошептал я. – Значит, синот где-то рядом.
– Может быть, они нам помогут, – прислонившись к дереву, тихо сказал Гарри.
– Я еще ни разу не слышал, чтобы кто-то хорошо отзывался об этих головорезах, – возразил я. – Ты пока отдохни тут, а я прослежу за теми двумя парнями. Может быть, наберу воды.
Оставив Гарри отдыхать, я быстро пошел следом за незнакомцами и вскоре догнал их. Держась на безопасном расстоянии, я примерно через четверть мили почуял запах дыма и услышал громкие голоса. Лес поредел, и, свернув с тропинки, я увидел впереди прогалину и синот. Пожалуй, я обрадовался воде сильнее умирающего от жажды араба, обнаружившего в пустыне оазис. Но это не ослабило мою бдительность, и я не бросился к поблескивающему на солнце колодцу очертя голову. Напротив, я пригнулся и подкрался к нему, прячась за деревьями, чтобы предварительно оценить обстановку.
Я поступил весьма разумно, поскольку возле синота под желто-голубым тентом устроила привал веселенькая компания из двадцати чиклерос, возглавлял которую Джек Гатт собственной персоной: усевшись на раскладном стульчике, он неторопливо разбавлял виски в бокале содовой водой из сифона. У меня к горлу подкатил ком, когда он поднес бокал ко рту.
На раскладном столике перед Гаттом была разложена карта. Гетт начал что-то говорить окружающим его чиклерос, водя пальцем по карте, и те, его очень внимательно слушали. Я оставил свою позицию и обогнул синот, надеясь незаметно подобраться к нему и набрать воды. Но, как выяснилось, сделать это было невозможно, подручные Гатта были повсюду. Они сидели или лежали у воды, лениво перебрасываясь время от времени словами. Четверо из них, судя по одежде и интонации голосов, были американцами, остальные же – мексиканцами или наемниками из какой-то другой латиноамериканской страны.