Открыв от изумления рот, чиклерос с ужасом уставился на торчащее из его тела лезвие, издал тихий стон и, выронив винтовку, рухнул на Гарри, скребя пальцами по гнилой листве. Я подбежал к нему и увидел, что он мертв. Из раны хлестала на рубашку Гарри кровь. Я откатил труп в сторону и нагнулся над Гарри. Прижимая руки к груди тот прохрипел:
– Бог мой, я раздавлен!
– Нужно быстро уносить ноги, – взглянув на тропу, сказал я. – На выстрел прибегут его дружки!
Схватив мачете, которое выронил Гарри, я начал размахивать им изо всех сил, углубляясь в кустарник в сторону от тропы, чтобы перетащить туда Гарри. Когда мы наконец оба оказались в укрытии, он прошептал:
– Боже, моя грудь! Как же она болит!
– Успокойся, – сказал я. – Выпей воды!
Уложив его поудобнее, я вернулся на тропу. Чиклерос лежал бездыханный в луже крови. Оттащив его в кусты и забросав листьями, я побежал назад и принялся засыпать землей кровь. Потом я подхватил винтовку и вернулся бегом к Гарри. Он по-прежнему держался за грудь.
– Мне кажется, это конец, – взглянув на меня тусклыми глазами, прошептал он. – Это падение прикончило меня: сломанные ребра проткнули мне легкие. У меня кровь изо рта, взгляни!
– Боже мой! – воскликнул я. – А я-то думал, что у тебя выбиты зубы. Что же ты мне раньше не сказал!
– А что бы от этого изменилось? – криво усмехнулся он. – Иди один в Уаксуанок, мне не дойти.
– Подожди меня здесь! – сказал я и вернулся к мертвому чиклерос: у него была с собой большая фляга с водой и рюкзак. В карманах я нашел спички, сигареты, кнопочный нож, в рюкзаке – одежду, три банки говяжьей тушенки, кусок вяленого мяса и буханку хлеба размером с тарелку. Забрав все это, я вернулся к Гарри.
– Теперь можно и поесть, – сказал ему я.
– Я не голоден, – покачал он головой. – Уходи отсюда, пока не поздно.
– Не валяй дурака! – возмутился я. – Мы уйдем вместе.
– Поступай как знаешь, – прохрипел он и судорожно закашлялся.
Только теперь я сообразил, что он в агонии. Лицо его осунулось, резко обозначились скулы, голова напоминала череп. Изо рта летели капли крови, падая на зеленые листья. Встав рядом с умирающим, я старался его подбодрить, забыв о грозящей мне самому смертельной опасности. Гарри отказывался от пищи и воды, вскоре он начал бредить. Неожиданно он открыл глаза и спросил, вполне осмысленно глядя на меня:
– Вам когда-нибудь доводилось бывать в Таксоне, мистер?
– Нет, не доводилось. И меня зовут просто Джемми.
– А ты не собираешься там побывать?
– Да, Гарри, я непременно побываю в Таксоне, – сказал я.
– Повидай мою сестру и объясни ей, почему я не вернулся.
– Непременно, – дрогнувшим голосом пообещал я.
– Я не был женат, – грустно признался он. – И даже постоянной подруги у меня не было. Наверное, слишком часто приходилось бывать в разъездах. Мы с сестрой очень любили друг друга.
– Я навещу ее, обещаю, – сказал я. И все ей расскажу.
Он кивнул, закрыл глаза и замолчал. Спустя полчаса у него начался приступ кашля и изо рта хлынула кровь. Еще спустя десять минут он скончался.
Глава десятая
Они гнали меня, словно охотничьи псы лису. Я и раньше-то недолюбливал подобные кровавые забавы, а теперь на собственной шкуре почувствовал, что значит быть затравленным зверем, и проникся к охоте сильнейшим отвращением. Я также не знал местности, на которой собаки, преследующие меня, фактически были у себя дома. В общем, я изрядно вспотел и потрепал себе нервы.
А началось все вскоре после смерти Гарри. Мне не хотелось оставлять его тело на ужин лесным падальщикам, и Я стал рыть тупым мачете для него могилу. Однако вскрыв тонкий земляной слой, я обнаружил под ним сплошную скалу и, бросив свою затею, просто сложил ему руки крест-накрест на груди и сказал последнее «прощай».
Вот это и стало моей роковой ошибкой, как и неудачная затея с рытьем могилы. Оставь я Гарри скрючившимся у дерева, мне удалось бы скрыться незаметно: чиклерос нашли бы своего мертвого дружка, неподалеку в лесу – труп Гарри, и даже не заподозрили бы о моем существовании. Не может же покойник сам рыть себе могилу и столь тщательно обставлять собственную, кончину! И охота на меня началась.
Возможно, однако, что все дело было в добыче, которую я прихватил с собой, обобрав мертвого бандита. Я взял винтовку, рюкзак, все, что было у него в карманах, патронташ с патронами, и замечательный новенький мачете с острым, как бритва, лезвием. Я взял бы для маскировки и одежду, но меня спугнули голоса на тропе, так что я был вынужден срочно скрыться в лесу.
Торопясь убраться подальше, я заблудился и проплутал весь остаток дня. На ночь я благоразумно устроился на дереве, надеясь утром выбраться на тропу Гатта, ведущую к Уаксуаноку. Я не слишком волновался, поскольку находился теперь в лучшем положении, чем непосредственно после аварии вертолета: у меня была еда и почти три кварты воды, я обрел опыт продвижения в зарослях и научился работать мачете. К тому же одному человеку легче пробраться там, где не могут пройти двое, особенно если один из них болен. И еще у меня появилась винтовка. И хотя я еще не знал, что буду с ней делать, я решил все же оставить ее на всякий случай.