– Вот это и есть Гатт.
– Не торопится, однако, – усмехнулся Рудецки, разглядывая Гатта. – Что ему здесь нужно, черт бы его подрал? Уж не цветочки ли он собирает.
Гатт наклонился и взял что-то с земли.
– Выйду и поговорю с ним, – сказал я, – он будет здесь уже минут через пять. Понимаю, что это рискованно, но так лучше. Кто-нибудь из вас умеет пользоваться винтовкой?
– Фоулер был снайпером в Корее, – сказал Рудецки.
– Превосходно, – сказал я. – Держи его под прицелом и в крайнем случае стреляй – пусть получит, что заслуживает.
– Не отходите слишком далеко, – сказал Фоулер, осмотрев прицел. – И не заслоняйте Гатта своей спиной.
– Пусть пока никто не высовывается, – приказал я, подходя к двери, и вышел наружу, чувствуя себя приговоренным к смерти, идущим к виселице.
Направляясь к Гатту, я ощущал неприятное чувство человека, которого держат на мушке, и шел медленно, как советовал Фоулер. – Наша встреча с гостем произошла примерно в двухстах ярдах от домика, и я несколько отклонился в сторону по пути, чтобы расширить для Фоулера сектор огня.
– Прекрасное утро, мистер Уил! – пыхнув сигарой, приподнял в знак приветствия Гатт свою элегантную шляпу. – Могу я видеть профессора Фаллона?
– Нет, – отрезал я решительно.
– Что ж, замечательно, – сдержанно кивнул он головой. – Разумеется, вы понимаете, почему я здесь, – категорическим тоном сказал он.
– Вы не получите того, чего добиваетесь, – не менее категорично ответил я.
– А вот и получу, – уверенно заявил Гатт. – Можете не сомневаться. – Он стряхнул пепел с сигары. – Вы, как я понимаю, представитель профессора. Это странно, я полагал, что у него хватит мужества лично вести переговоры, но я ошибся: нутро на поверку у него оказалось мягким, как и у большинства людей. Впрочем, перейдем к делу. Мне нужны ценности, которые вы извлекли из синота. Договоримся так: вы отдаете мне свои находки, и у вас не возникает больше со мной никаких недоразумений. Я позволю вам спокойно уйти отсюда.
– И какие же гарантии? – спросил я.
– Мое честное слово! – развел он руками и посмотрел на меня честнейшим взглядом.
– Не выйдет, Гатт, – расхохотался я. – Меня вам не провести.
Гатт раздраженно поморщился, и в глазах его мелькнули злобные искорки.
– Расставим все по своим местам, Уил, – сказал он. – Я пришел сюда за добычей, и ничто меня не остановит. Отдадите вы мне ее добровольно или нет – ваше личное дело.
Я поглядел по сторонам: из леса медленно выходили люди в белом с винтовками в руках. Видимо, настало время надавить на Гатта. Я достал из кармашка рубашки сигареты и спички, закурил и принялся подбрасывать в воздух коробок.
– Вы под прицелом, Гатт, – невозмутимо сказал я, – одно неверное движение – и вы труп.
– Я не идиот, – улыбнулся он уголками губ. – На вас тоже наведены винтовки.
– Если я уроню этот коробок, – сказал я, продолжая подбрасывать его, – вы получите пулю. Так что если ваши люди подойдут еще на десять шагов я его роняю.
В глазах Гатта мелькнула неуверенность. Он сказал:
– Вы блефуете, вы тоже станете покойником.
– Не забывайте, – сказал я, – что мы с вами в разном положении: мне нечего терять, вам же наверняка не безразлично, живы вы будете или умрете. Вы убили моего брата, Гатт, и я рассчитаюсь с вами за это. – Я подбросил в воздух коробок, и Гатт вздрогнул, когда я едва не уронил его. Я снова повторил свой трюк. – Итак, если ваши люди приблизятся еще на три ярда, нас с вами уже не будут волновать никакие сокровища.
Гатт сломался.
– Ладно, ничья, – хрипло сказал он и помахал в воздухе руками. Цепочка людей в белом направилась к лесу. Провожая их взглядом, я снова подбросил в воздух коробок, и Гатт раздраженно воскликнул: – Да прекратите же ваши фокусы наконец!
Я ухмыльнулся и поймал коробок, но продолжал держать его в руке. Лоб Гатта покрылся испариной, хотя еще и не было жарко. Он тяжело вздохнул, пристально посмотрел на меня и сказал:
– Я бы не сел играть с вами в покер!
– А я никогда и не играл в него.
– Послушайте, Уил, – с раздражением вздохнул Гатт. – Вы же не знаете, в какую впутались игру. Я с самого начала не спускал глаз с Фаллона. Вы решили, что одурачили меня тогда, на взлетной полосе, строя из себя святую невинность. Я чуть не помер со смеху, наблюдая за вашими неуклюжими попытками провести меня. Да я знал каждый ваш шаг и каждую вашу мысль наперед. И за этим идиотом Харрисом я установил в Мехико слежку. Все сводится к одной простой вещи: я здесь, и я победил. И что вы на это скажете?
– То, что вам кто-то помогал.
– А вы до сих пор не знаете? – удивился он и рассмеялся. – Боже мой! Да этот же болван Холстед! Он пришел ко мне еще в Мехико, и мы с ним заключили сделку. Он крайне нетерпелив, этот Холстед, ему не хотелось, видите ли, делить Уаксуанок с Фаллоном, вот мы с ним и договорились: я забираю золото и убираю Фаллона, а он получает лавры научного гения. – Гатт презрительно усмехнулся: – Он был слишком желторот, чтобы убить Фаллона.