Рэм замолчал, задумчиво уставившись в окно. Дик что-то рисовал на коробке из-под сигарет.
- Вот, - вдруг произнес он, придвинув коробку к Рэму, - похожа хоть немного?
- Что? - недоуменно спросил он, очнувшись от задумчивости.
- Я нарисовал девочку. Похожа?
Снисходительно улыбнувшись, Рэм искоса посмотрел на рисунок.
- Дик нарисовал, по-моему, великолепную девушку, но… - Рэм улыбнувшись, двинул коробку назад. - Урод. Вы не представляете, - вздохнул он сокрушенно, - я устал и если вы позволите, немножко посплю, а вы пока погуляйте. Через часа два мы продолжим нашу беседу.
Мы не стали ему возражать и ушли.
- Если он не врет, - сказал мне Дик, - то он самый счастливый человек на свете.
Я пожал плечами ничего не ответив.
Г Л А В А XI
- Среди женщин-карт, - начал Рэм, когда мы к нему вернулись через 2 часа, - были девушки, девочки, женщины разных возрастов от 20 до 30 лет. Были мягкие, как воск, и позволяли делать с собой все, что
- 60 -
угодно: они позволяли себя кусать, с диким наслаждением принимали истязания, кончая при этом с криком и слезами. Были строптивые, которые долго и умело ломались, распаляя мое желание, а потом отдавались с таким желанием, что не верилось, что они капризно противились твоему прикосновению. Были высокие, низкие, худые, полные - были всякие, но всех их объединяло одно: красота, изящество, невероятная страсть и умение любить. Это были великолепные женщины. Немногие земные способны их повторить. Вскоре я стал замечать, что с каждой новой женщиной у меня все более и более ухудшается жизнь. Деньги исчезли с невероятной быстротой. Через месяц мне пришлось перебраться в другую, более дешевую квартиру. Потом я вынужден был продать библиотеку, мебель, и, наконец, машину. Одежда пришла в ветхость. Ничего нового я уже не мог купить. На работу нигде не брали. Я стал пить. Жизнь стала пьяной, непонятной и пустой. Я был уже на грани самоубийства, когда пришла последняя женщина-жокер. В то время я уже был в грязной Массандре, рядом с тем баром, в котором мы с вами познакомились. В комнате, кроме дощатого стола и кровати с грязным солдатским одеялом, ничего не было. Сам я был грязный и небритый. Последнюю неделю я был хронически пьян, не давал себе ни минуты опомниться и как только чувствовал, что трезвею, заряжался новой порцией крепкого вина. Я спал пьяный, когда она пришла. Во сне мне снилась всякая тарабарщина, то смешная, то страшная. Ворочаясь, упал на пол и от этого проснулся. Первое, что я услышал, это был звонкий голос женщины.
- Ой-ля-ля-ля, - смеялась она. Я поднял осоловевшие глаза и в сумраке комнаты различил темный силуэт изящной женщины, стоявшей у окна. Я поднялся с пола и зажег свет. Красивая, стройная женщина с величественным и надменным видом, сжав губы в беззвучном смехе, спокойно смотрела на меня.
- Что ты от меня хочешь? - пьяно пролепетал я, направляясь к кровати. Мне уже совсем не хотелось женщин. Я ждал только покоя. Я ждал смерти. Женщина ничего не ответила и продолжала смотреть на меня. Лежа в кровати, я продолжал разглядывать ее. Она была одета в тонкий нейлоновый костюм, блестящего черного цвета, который покрывал ее с ног до головы, точно воспроизводил все ее мельчайшие подробности тела. На лобке, сквозь ткань пробивались рыжие волосики, соски грудей рельефной формы выступали, топорща полупрозрачную ткань. Женщина казалась выкрашенной в черный цвет.
- Не хочу, не надо… Пошла вон, - хрипел я, дрожа от холода и преждевременного похмелья. Но женщина на мои слова не реагировала. Она села на край кровати и, наклонившись ко мне, поцеловала меня в губы с затяжкой, своей рукой она стала гладить мне живот. Едва, как бы случайно, прикасаясь время от времени к моему безжизненному члену. Каждое такое прикосновение трепетно и с наслаждением отзывалось у меня где-то глубоко - глубоко в груди, у самого сердца, все больше и больше возбуждая меня.
Оторвавшись от губ, женщина стала целовать мою грудь, щекоча языком соски, потом опускаясь все ниже и ниже, дошла до живота. Она стала целовать мои ноги, лизать их языком, поднимаясь все выше и выше. Затем она просунула лицо между моими ногами, которые раздвинула, стала лизать мою мошонку. Я уже столько раз был возбужден, что начал чувствовать, как болезненно напрягся мой член, а она все мяла и лизала мою мошонку.