– Мадам, – сказала старшая, – одна из нас будет спать около вашей двери на случай, если вам что-нибудь понадобится.
Эмма, не вслушиваясь, молча кивнула. Гермии и Одему предназначались комнаты в конце коридора, и Гермия уже справлялась у лакея, закрыты ли смежные двери.
– Сегодня вечером в деревенском трактире будут угощать элем за здоровье лорда и леди Вулвертон, – подавив зевок, сообщила горничная.
Эмма заколебалась, увидев, что к ней направляется Гермия. Совершенно недопустимо выспрашивать служанку о сплетнях, но она не смогла удержаться.
– У лорда Вулвертона, должно быть, много родных, близких друзей, которые ждали его возвращения.
– Мы все рады, что молодой хозяин вернулся, миледи, – сказала служанка.
Не узнав из вежливого ответа того, что надеялась узнать, Эмма все же отважилась продолжить.
– Какой праздник для них, – сказала она и остановилась перед дверью в спальню, заметив, что Гермия задержалась перед зеркалом. – Девушки… местные молодые леди будут рады снова его увидеть.
Обе горничные уставились на нее, ничего не понимая. Наконец одна из них ответила:
– Думаю, что обрадуются. Такой ответ Эмму тоже не удовлетворил.
– Господи, Эмма! – вмешалась Гермия, подойдя к ним. – Хватит ходить кругами – спросите их прямо.
Эмма недовольно сдвинула брови.
– Мы ведем себя не слишком тактично, дорогая.
– Когда человек преклонных лет, – нисколько не смутившись, заявила Гермия, – то ему недосуг терять драгоценное время и беспокоиться о том, что подумают другие.
– Мне кажется, что забывают о приличиях и некоторые молодые, – печально заметила Эмма.
Гермия улыбнулась:
– Слава Богу, что хоть кто-то смолоду учится уму-разуму. По-моему, пустая трата времени – и жизни – ублажать других. – Она перевела взгляд на горничных, которых, вероятно, предупредили о том, что лондонские дамы временами ведут себя странно. – Леди Вулвертон хочет знать, не ожидает ли какая-нибудь красотка возвращения ее мужа.
– Ах вот вы о чем! – Старшая из горничных, наконец, поняла, в чем дело.
– Я, пожалуй, пойду спать, – сказала Эмма. – Гермия, благодарю за унизительную помощь. Вашу невообразимую бестактность я могу объяснить исключительно сегодняшними испытаниями.
Гермия уперлась руками в бока.
– Мне что, нужно подольститься, чтобы развязать вам язык? – обратилась она к горничной. – Так есть или нет в окрестностях особа, которая сохнет по вашему молодому хозяину?
Горничная нехотя кивнула.
– Вы говорите о леди Серене? Что же вы сразу не сказали?
– Наконец-то. Эта леди Серена замужем?
– О нет, мэм.
Эмма опустила голову и открыла дверь в спальню, где было светло от ярко горевшего камина.
– Всем спокойной ночи.
А горничная продолжала:
– У нее и времени-то, чтобы выйти замуж, не было. Столько забот на нее свалилось, когда отец занемог. Но думаю, что скоро и ее черед придет.
– Да на двадцать миль вокруг нет никого, кто бы не обожал леди Серену, – присоединилась младшая горничная.
– Понятно. – Гермия прищурилась. – Ну просто образец добродетели. Не хочу показаться злой, но эта леди немного смахивает на старую деву.
– Все, что я знаю, – это то, что она красавица, мэм, – сказала горничная. – Красива, как луч солнца в холодный зимний день.
Прежде чем сесть, Эйдриан постоял, оглядывая гостиную с дубовыми панелями. Он не очень хорошо помнил эту комнату, так как детям запрещалось входить в отцовское святилище. А сейчас вся семья – брат, сестра, старая тетушка и даже сгорбленный управляющий – собралась, чтобы поздороваться с блудным сыном.
На их лицах читалась любовь, благодарность за возвращение. И это поразило его и смирило.
– Молодой виконт, – в который раз повторял лысый Бриджуотер, – дома после стольких лет…
– А где же он был все это время? – спросила тетя Тиа – двоюродная бабка Эйдриана.
Герцог строго посмотрел на нее. Этот крепкий человек исхудал за прошедшие годы, но до сих пор сохранил способность внушать уважение и страх.
– Не важно, где он был. Сейчас он дома.
Сестра Флоренс тепло улыбнулась Эйдриану, говоря:
– И он привез жену. Где она, Эйдриан?
– Она иностранка? – снова спросила тетушка. – Надеюсь, она не заболеет от английской погоды.
Эйдриан усмехнулся.
Уж кто-кто, а Эмма сумеет найти общий язык с его семьей и сделает это изящно, намного лучше, чем удается ему.
– На Эйдриана на мосту напали грабители, – обратилась к тетке Флоренс. – Он их прогнал, тетя Тиа. Все закончилось хорошо.
Старая дама одобрительно закивала головой.
– Наверное, это были иностранцы. Эйдриан, почему ты уехал? Мне тебя недоставало. Седрик такой скучный, а Флоренс забыла, как смеются.
Эйдриан улыбнулся ей:
– Я тоже по вам тосковал.
– Как, дорогой, имя твоей жены?
– Эмма. Эмма Боскасл.
– Не похоже на иностранное.
Герцог, молча наблюдавший эту семейную сцену, сделал знак управляющему.
– Бриджуотер, пригласи всех в оранжерею, где приготовлено вино и кексы. Мы с Эйдрианом присоединимся чуть позже.
И вот Эйдриан наедине с герцогом. Воспринимать его как своего отца он еще не мог, но и прежней ненависти в душе не было. Он покорно ждал. На стене висел портрет матери в амазонке и с любимым спаниелем. Внутри зашевелилась старая боль – мать не заслужила того, чтобы умереть проклятой.
– Вы хорошо выглядите для человека, постоянно болеющего, – сказал он герцогу.
– Я уже десять раз мог умереть, пока ты собирался приехать, – не остался в долгу отец.
– Я…
– Не лги. У меня нет ни малейшего желания с тобой препираться. Нам предстоит решить очень много вопросов, касающихся поместья.
– А вы с леди Далримпл действительно старые знакомые? – Эйдриан перевел разговор на нейтральную тему.
– С Гермией? – Суровое лицо герцога смягчилось. – Я искал ее расположения еще зеленым юнцом и ничего не добился. К твоей чести то, что она относится к тебе по-дружески. – Вдруг он приложил руку к груди, и глаза у него потемнели. – Несварение желудка, – поморщившись, объяснил он. – Ты, надеюсь, больше не будешь уклоняться от ответственности.
Эйдриан не знал, что сказать. Насколько он помнил отца, тот всегда был сильным и надменным. Но мог проявить и малодушие, и злонамеренность. А теперь? Нельзя не заметить, что отец постарел, и неожиданно для себя Эйдриану стало его жалко.
– Это был долгий день… – заговорил отец.
И, словно подслушав под дверью, в комнату вошел Бриджуотер. В руках он держал поднос с лекарством.
– Пора принять сердечные капли на ночь, ваша светлость.
– Тебе нечем заняться, как только врываться ко мне каждые пять минут? – В голосе герцога было больше усталости, чем гнева.
Бриджуотер улыбнулся. Он тоже заметно постарел. Сказывался не только возраст, но и нелегкая служба. Вся семья Бриджуотера верно служила Скарфилдам, начиная еще – по словам самого старика – со времен крестовых походов.
Хотя Эйдриан не мог притворяться, что питает к герцогу добрые чувства, но и зла ему не желал. Он вообще не совсем понимал, какие чувства его обуревают.
– Тебе совсем не интересно узнать про свою прежнюю любовь? – спросил отец.
Эйдриан выдавил улыбку:
– Неужели моя овчарка все еще жива?
Герцог взял из рук Бриджуотера стакан с сердечными каплями и усмехнулся:
– Я говорю о Серене, предназначенной тебе в жены.
– Вы хотите сказать, что убедили ее меня дождаться? – удивленно поднял бровь Эйдриан.
Отец рассмеялся, и неловкость между ними начала исчезать.
– Честно говоря, Эйдриан, я думаю, что Серена всегда больше любила своих лошадей, чем тебя. Ну когда же меня представят твоей молодой жене?
Взгляды отца и сына встретились.
– Завтра, – ответил Эйдриан.
– Боскасл, – задумчиво произнес герцог. – Как тебе это удалось?