Они шли к двери рука об руку, Бриджуотер – следом.
– А куда вы собираетесь уйти, ваша светлость? – спросила она.
– Скорее всего – к Аиду.
– Ничего подобного, – вмешался Бриджуотер. – Ваша светлость собирается наверх, отдохнуть.
– Ну нет! – раздраженно отрезал герцог. – Я пойду играть в карты с Гермией и Одемом. Мы с ним оба питаем пылкие чувства к этой женщине.
– Вы не должны давать волю пылким чувствам, ваша светлость. Это может вам повредить.
– Заткнись, старый хлопотун!
Эмма закусила губу, чтобы не рассмеяться, пока хозяин и верный слуга пререкались. Ясно, что герцог не допустил бы подобной фамильярности, если бы не относился к Бриджуотеру как к родственнику или близкому другу.
Но когда они дошли до сводчатого холла, Эмма заметила, что герцог на самом деле задыхается. Она вспомнила про своего отца, про то, как считала его не подверженным никаким хворям, пока он не умер.
– Он вовремя вернулся, не правда ли? – раздался с лестницы тихий голос сестры Эйдриана. – Теперь, думаю, в доме наступит мир для всех.
Эйдриан вернулся из поездки с Седриком только к вечеру. Легким галопом он пронесся на своем скакуне по парку, где Эмма прогуливалась вместе с Флоренс. Они остановились и повернулись к нему, а он спешился и побежал навстречу. Он великолепен, как и поместье, которое наследует.
Эмма не успела с ним, как полагается, поздороваться, а он уже подхватил ее и закружил в воздухе.
– Я скучал без тебя.
Флоренс деликатно кашлянула.
– Соскучился всего за шесть часов?
– За девять, – поправил он и опустил Эмму на землю. – Вам обеим будет приятно узнать, что в окрестностях нет грабителей.
– Так, значит, вот где ты был – ловил разбойников? – спросила Эмма. – Ты жить не можешь без опасности.
Он засмеялся:
– Я не могу жить без тебя.
Будь они одни, она не смогла бы заставить себя отодвинуться от него. Он выглядел неотразимо красивым в раздувающейся на ветру белой батистовой рубашке и облегающих кожаных штанах для верховой езды.
– У тебя грязь на сапогах.
– Знаю.
– Сегодня мы ужинаем с семьей. Это официальный ужин, – подчеркнула она.
У него весело и озорно заискрились глаза.
– Ты считаешь, что я неприлично выгляжу для этого раута?
«Неприлично. Именно так. Но меня это устраивает», – подумала она и отвернулась, чтобы не выдать своих чувств.
– Ванна тебе не помешает.
– Согласен. – Рука в черной перчатке легла поверх ее руки. – Мы примем ванну вместе. У отца как раз имеется огромная, кажется, еще с римских времен.
– Эйдриан, – шепнула Эмма, – здесь твоя сестра.
Он подмигнул Флоренс.
– Собственную ванну она сможет принять позже.
– Ты совсем не изменился, – рассмеялась Флоренс.
Подбежал грум, чтобы забрать взмыленного коня Эйдриана. Мимо них к конюшням пронесся Седрик. Увидев дам, он кивнул им. А у парадного портика Эйдриану низко кланялся лакей.
– Приготовить вам ванну, милорд? – не совсем уверенно спросил он.
Эйдриан посмотрел на забрызганные грязью сапоги и улыбнулся своей беззаботной улыбкой.
– Вы что, все в заговоре с моей женой? Хотите сделать из меня респектабельного джентльмена?
Лакей тоже улыбнулся:
– Милорд, в ваше отсутствие к вам приходил посыльный.
– Ко мне? – удивился Эйдриан. – Что я еще натворил?
– Лучше сказать: чего ты еще не натворил, – уточнила Эмма, ловко увернувшись от его губ, пытавшихся поцеловать ее в подбородок.
– Не знаю, – прошептал в ответ он. – Если я чего-либо не успел, скажи. Моя жена постоянно хочет меня воспитывать.
Она кашлянула.
– Милорд, я хочу делать это не на людях. Он вздохнул.
– Что за посыльный?
– Леди Серена сообщает, что будет рада присоединиться к вам за ужином, – ответил лакей.
Эйдриан смущенно улыбнулся Эмме.
– Клянусь, я не имею к этому никакого отношения. Хочешь, я велю ей передать, что мы не сможем принять ее сегодня?
– Нет, – твердо ответила Эмма. – Если она твой друг, то было бы непростительно проявить к ней неуважение.
– Не знаю, как объяснить тебе наши с Сереной отношения… Близкими друзьями мы никогда не были.
Но Эмма была намерена вести себя любезно с бывшей возлюбленной мужа. Она – жена Эйдриана, женщина благородного происхождения. Она – победительница и поэтому проявит сочувствие и снисходительность. Но очень-очень вежливо даст понять, что Эйдриан ее навеки.
Этот совет она дала сама себе и повторила через час, когда, собираясь спуститься к ужину, встретила Гермию в коридоре.
Гермия была разодета для торжественного приема: тюрбан из крепа с павлиньим пером, золотое вечернее платье с кремовыми кружевными оборками, с пухлого плеча свисала тонкая газовая шаль.
– Как я выгляжу? – спросила она. – Скажите честно.
– За столом все будут смотреть исключительно на вас, – заверила ее Эмма.
– Хм! Я только что узнала от экономки, что Серена – умопомрачительная красавица. Я, разумеется, не поверила, потому что экономки редко говорят правду.
Эмма промолчала. Ее наряд, как обычно, был прост. Платье из светло-коричневого атласа с длинными рукавами и шелковой оборкой с цветочным рисунком по подолу.
– Умопомрачительная или нет, – ответила она Термин, – но будет непростительно, если мы придем позже ее.
Когда они подошли к столовой, Гермия замедлила шаг и сказала:
– Она ждала почти десять лет.
– Знаю, – ответила Эмма.
– Возможно, больше она никого не заинтересовала, – добавила Гермия из чувства солидарности с Эммой.
Эмма подавила улыбку.
– Гермия, в прямолинейности вам не откажешь.
– В определенном возрасте делаешься знатоком человеческой натуры, – с обезоруживающей улыбкой ответила Гермия. – Не побоюсь предположить, что эта Серена злобная особа.
– Не может быть! – рассмеялась Эмма. На предсказания Гермии стоило полагаться не больше, чем на гадания ярмарочной цыганки.
– Те из нас, кто наделен красотой, должны развивать силу характера.
– О чем разговор? Не обо мне ли речь? – спросил Одем, подойдя к дамам и предложив каждой руку. – Силу чего?
А Гермия продолжала гнуть свою линию:
– Думаю, что там присутствуют мелочность, безвкусица и скорее всего эгоизм.
Одем ничего не понял.
– Очевидно, вы говорили не обо мне.
Из отцовского кабинета появился Эйдриан, серьезный, в темном фраке, который очень ему шел.
– Вы готовы? Я умираю от голода.
Эмма с нескрываемым удовольствием оглядела мужа.
– Разве мы не ждем нашу гостью?
Эйдриан коснулся ее щеки легким поцелуем.
– Серену? Она прислала сказать, что опаздывает.
– Что я говорила? – Гермия удовлетворенно качнула головой в тюрбане. – Вот показатель пренебрежительного отношения.
На обед подали суп из бычьих хвостов, жареного фазана и баранью ногу. Еда была безупречно сервирована на белоснежной скатерти. Эмма, конечно, не могла не отметить, как вкусно приготовлены блюда, но с тем же успехом съела бы мел. Она понимала, что ведет себя недостойно, поддавшись пророчествам Гермии о Серене.
Леди Серена опоздала почти на час. Когда же, наконец, прибыла, то все в столовой – включая шестерых вышколенных лакеев – молча подняли головы и посмотрели на дверь.
– Театральный выход, – хмыкнула Гермия. – Все продумано до минуты.
Театральный выход? Серене это более чем удалось! Она стремительно вошла в зал – высокая, статная брюнетка с черными глазами и с зажигательным смехом женщины, сознающей свою красоту. Внимание всех присутствующих в столовой было приковано к ней.
– Голиаф! – с восторгом пронзительно выкрикнула она, когда Эйдриан поднялся, чтобы встретить ее.