Значит, дяди Рагиро, Райнера Финна, здесь не было. Наверное, после смерти племянника он тоже предпочитал видеть родной дом как можно реже. У него не было надобности заходить туда. Стоило спросить в кабаке или же вернуться к Нале, узнать о том, чем сейчас живет этот прохвост. Лерт не хотел заходить за калитку, но ноги его не слушались, как будто опять нечто неестественное, не его праздное любопытство, а неведомая сила потянула за шкирку прямо к дому, и он, не сопротивляясь, послушно шел у нее на поводу.
Он медленно окинул взглядом двор, заросший и неопрятный, прикоснулся к двери. Та с протяжным скрипом поддалась и открылась. Внутри было темно и пыльно, пахло сыростью и чем-то ещё, напоминающим о заброшенности этого места. Желание хоть на мгновение вернуться в счастливое прошлое звало его пройти дальше, подняться наверх, на чердак, где они часто играли, когда были совсем маленькими, в тесную комнатку, когда-то служившую складом для всякого барахла, а затем ставшую пристанищем для Рагиро — другого места у Райнера не нашлось, а может, он и не старался это место искать. Эйлерт замер в бессильном бунте, оттягивал момент и не шел.
Он крутил головой, восстанавливая стершиеся из памяти детали. Темная комната перед ним отталкивала холодностью. Тускло блестели бутылки и какие-то дешевые украшения на стенах, только окно, кажется, единственное оставшееся, светилось прямо напротив него. Эйлерту показалось, что между ставень мелькнуло какое-то движение, и в этот раз знакомый озноб почти его не коснулся, разве что мягким, даже уютным объятием тумана.
В окне показалось маленькое знакомое лицо с поразительно спокойным выражением, которое не свойственно детям. Мигнули два разноцветных глазах миниатюрные ладошки протерли пыль, помахали ему, и Лерт отчего-то помахал в ответ, почти не управляя своим телом. А затем ребенок оглянулся, будто бы боясь, что его застукают, и позвал его к себе, ничего не говоря, но активно жестикулируя.
Эйлерт сделал шаг, и вдруг комната вокруг него стремительно сузилась до размеров каменной тюремной каморки, блеск старых побрякушек показался ему блеском оков и ножей, а маленький, намного младше, чем когда они встретились, Рагиро в испуге попытался закричать, но не мог. Взрослый, грузный мужчина в черном плаще и, кажется, без лица заломил руки ему за спину, а потом одной рукой заткнул рот, с силой таща его куда-то в сторону.
Лерт не успел дернуться, среагировать хоть как-то, вскинуть на изготовку револьвер. Он не понимал, что происходило, и, к своему стыду, растерялся, чего с ним, с капитаном корабля, не бывало. Рагиро редко рассказывал о том, что было с ним до их встречи, да и сам Эйлерт никогда не настаивал, чтобы выведать все подробности. Он просто замечал, какую нескончаемую боль приносили другу воспоминания и какой страх тот испытывал от ненужных вопросов.
То, что он видел словно во сне — но точно в реальности — подтверждало догадки. В голове вертелась мысль, что это вновь то ли проделки Дьявола, то ли продолжение проклятия. Но другая часть его разума твердила, что то, что он увидел, — самая настоящая правда. И это пугало больше всего остального. Больше той чертовщины, которая творилась с «Пандорой» в морях.
А потом Эйлерт вновь вспомнил, что Рагиро мёртв.
И его рука, уже лежащая на рукояти пистолета, разжалась и плетью повисла вдоль тела. Рагиро исчез в темноте, комната вновь стала комнатой, а окно — пыльной завесой, отделяющей его от нормального мира. Лерт опустил взгляд, недоуменно нахмурился, — тень за его спиной изменилась, — и обернулся…
В дверном проеме стоял Рагиро Савьер, взрослый, с забранными в низкий хвост темными волосами, в черном сюртуке, внушающий страх. Только глаза угрожающе светились синевой. Оба.
— Что ты здесь забыл, Эйлерт Лир? — произнес этот человек чересчур резко, колко, холодно. Так, как не сказал бы старый друг через тринадцать лет разлуки.
Райнер Финн каким-то мистическим чутьем прознал, кто пришел в его дом. Эйлерт Лир заметил висящее на цепочке кольцо у него на шее.
***
Эйлерт шел за Райнером молча, след в след. Сам Райнер в свою очередь не отличался разговорчивостью: все его слова ограничились одной фразой: «Есть тихое место без лишних ушей». Но Лерту, раз почуявшему надежду на то, что Рагиро мог быть жив, единожды узнавшему хоть каплю правды, было все равно, где вести беседу, хоть в самом Аду, лишь бы это прояснило сложившуюся ситуацию.
Капитан «Пандоры» думал, что его поведут на вершину одной из местных гор, но узкая скалистая тропинка, до этого момента вилявшая недалеко от горной реки, вдруг постепенно стала опускаться к морскому побережью. Мелкий гравий скользил под ботинками. Из растительности был только мох и редкие кустики, и в случае падения надежды спастись почти не было: внизу лежали только острые камни да виднелась белая пена. Место, забытое Богом. Вот уж где могло бы свершиться правосудие, и никто не стал бы искать труп.