«Она ничего не помнит о произошедшем в ночь выпускного бала», — понял Сакамаки обнимая хрупкое тело девушки, решая как поступить дальше. «Если скажу, что произошло, то усмотрю ли за ней? Да и в любом случае шума будет столько, что никакая музыка не поможет… А сказав, что они придут за ней, значит обнадёжить, а где гарантии, что они живы?» — хотел он рассказать о пожаре, но заглянув, в наивные алые глаза вспомнил, что перед ним живая душа, способная чувствовать, сострадать и более того, эта склонность к опрометчивым поступкам не оставляла другого выхода, как солгать.
— Шу, от тебя пахнет дымом, — уткнулась она ему в грудь, пока вампир думал и решал их такие разные судьбы. — Что-то произошло прошлой ночью? — спросила Комори, не подозревая подвоха, но искренне беспокоясь о нём.
— Как знать, от тебя тоже исходит этот едкий запах, — заявил он, перекрывая путь к двери. — Позже позвонишь. Я сам дам тебе их номер, — обманул Сакамаки, разворачивая блондинку в сторону ванной комнаты. — Тебе не следует бродить по дому одной, это небезопасно. Я не успел объявить о твоём положении, поэтому от меня ни на шаг, — предупредил Шу, распахивая перед девушкой дверь в большую ванную комнату.
— Это значит, что ты пойдёшь в душ вместе со мной? — напугалась Комори от одной мысли, понимая, что в этом нет ничего такого, если уж спали в одной кровати и ночью неизвестно чем занимались, то и стесняться не было повода, но ноги тряслись сами собой.
— Не искушай меня… — протянул бессмертный, обводя лицо Юи широкими ладонями, незаметно выдыхая от этой муки близости, что нависла странным обстоятельством на его плечи. — Дамы вперёд! — подтолкнул он и захлопнул светлую дверь. «Чёрт, Руки! Тебе лучше поторопиться, с наступлением темноты даже двери моих покоев перестанут быть для неё защитой», — покачал он головой, глядя на алеющие волны заката, оттеняющие полную луну, просвечивая её как призрака, не имеющего собственного тела, задумываясь о пробуждении младших братьев, уже улавливая шум, исходивший из коридоров. — Отец, это твоих рук дело, — сжал зубы блондин, видя это зловещее знамение, которое через пару часов незаконно воцарится на небе. — Сегодня день новолуния, миры должны были уже закрыться. Для чего тебе это? — задумался Шу, чуя беду от полнолуния, открывающего дверцы в иные миры, соединяя три параллели в одну, нарушая не только гармонию мира людей, но и захватывая его собственный дом в пучину безумия под покровом лунного забвения.
***
Обугленные развалины, испускали последние пары чёрного дыма, размазывая алые лучи уходящего солнца в грязных лужах. Толстые балки падали и рассыпались в прах, превращая когда-то величественное поместье Руки в груду хлама, истлевшего до основания. Пепельные ручьи растекались по садовым дорожкам, скатываясь по обгорелой траве, просачиваясь сквозь трещины в плодородной почве, оттеняясь звонким эхом в потайных лабиринтах.
Оказавшись в ловушке между жаркими языками огня, волками, где-то шныряющими по округе и братьями Сакамаки у обращённых вампиров оставался лишь один выход — скрыться в огненных объятиях пламени и выждав нанести ответный удар.
— Какое зловонье, — брезгливо промычал Руки, ворочаясь на влажной, поросшей грибками дорожке, пролегающей под поместьем Муками в тоннеле, где мрак и сырость прозябали в гордом соитии более века. — Сколько я проспал? — серьёзно спросил он, осторожно привставая, облокачиваясь на кирпичную стену, что аркой уходила под низкий потолок через трещины, в которой просвечивали еле уловимые проблески света.
— Часов двадцать, — ответил Юма, падая со старшим братом рядом, опуская голову между колен, начиная теребить себя ладонями по напряжённой шее. — Ты вообще как? — пробурчал он, глядя на чёрные крупицы, скатившиеся с верхнего мира.
— Живой и ладно, — перебил их Коу, недовольно шаркая по камням, желая выместить на них свою злобу. — Чёрт! Откуда пришёл там и подохну! — огрызнулся блондин при виде своего размытого отражения в грязной луже. — Не думал, что снова окажусь в канализации, и буду видеть солнце через щели в потолке, — возмущался он, глядя на еле уловимые блики, растворяющиеся в воде со звонкими каплями, растекаясь на круги.
— Сдаёшься… — прошептал Азуса, прячась где-то в тени, изредка выдавая себя холодным металлическим блеском ножей. — А хотел сражаться… — напомнил он о ярких речах идола, который не хотел возвращать Еву и отговаривал брата, будучи готовым даже на смерть.
— Хватит! — рявкнул Руки, видя закипающего блондина и безразличного метателя ножей. — Никто в этой вонючей канаве помирать не собирается, — заявил брюнет, подавая Юме руку помогая подняться. — Пришло время вернуть один старый долг, — безжалостно сверкнул серыми глазами вампир, вынуждая всех почувствовать холод, пробегающий по спине. — Но я не стану вас заставлять, — оглянулся он на братьев, помня всё ещё этот груз ответственности. — Убегать или же отправиться в бой со мной, решать вам.
— Издеваешься? — схватил его за плечо Юма. — Бежать для того, чтобы потом всю эту проклятую жизнь жалеть? — взбесился огромный бессмертный зная должный ответ. — Не тупи, я с тобой, — разжал свои пальцы он, хлопая старшего брата по плечу, поднимая в воздух осевшую пыль с его серого пиджака.
— Неважно каковы мотивы или цена, жизнь есть жизнь и отныне я не имею права претендовать на неё, — улыбнулся Руки, зная, что для Коу и Азусы есть над чем подумать, ведь жизнь — это единственное за что они цеплялись всё это время.
— Блин, после твоих слов даже трусливая монашка пойдёт за тобой, — простонал идол, понимая, что речи старшего брата были адресованы ему. — Бесит! — фыркнул он, подходя к ним впритык. — Чё делать-то надо? — отвернулся он, смущаясь от одобрительного взгляда братьев.
— Спасти Еву… убить Карлхайнца… — отозвался Азуса, оставляя за собой последнее слово. — Давно мои ножи… не познавали вкуса чужой крови… — улыбнулся он, медленно выходя из тени. — Но… основатели…Сакамаки… Преимущество на их стороне… Руки, каков твой план? — прямо спросил парень, не желая бежать, помня, что девушка его друг и её спасение отныне так же естественно, как и времена года, сменяющие друг друга.
— Не волнуйся, — улыбнулся он, видя, что проведённое столетие под одной крышей сделало своё дело, сплотив их и без кровных уз. — Он учитывает все наши сильные стороны, — яростно произнёс брюнет, указывая всем на выбранный путь. «Дождись меня, Юи. Я верну тебя, как и обещал», — прикрыл глаза Руки, на мгновение вспоминая её нежные черты лица, готовность остаться рядом, хотя колени дрожат и слёзы заливают его серый воротник. Истинная храбрость и жертвенность, побуждающая её каждый день открывать глаза ради тех кто дорог, невзирая на боль и унижения, еле удерживаясь на тонкой грани отчаяния и самообладания, продолжая верить, воскресили даже такую мёртвую душу, как у него.
***
Тени скользили вдоль богатых убранств глухих коридоров поместья Сакамаки, оставляя холодящий ужас за собой, оттеняясь запахами горячей карамели и еле уловимым привкусом крови, которым сегодня был пропитан воздух, как ядом спускаясь вместе с лунными бликами.
— Канато, — приоткрыл один глаз Шу, сидя возле двери в свою комнату, подпирая медную ручку крепкой спинкой резного стула. — Выходи, уже тошнит от запаха твоих леденцов, — приказал он, нехотя выпрямляясь, дабы заглянуть за угол, из-за которого поглядывал младший брат.
— Нет! — выкрикнул он, чуть не брызгая слезами от обиды, убегая восвояси.
— И стоило меня будить, — запрокинул голову вампир, втыкая новые наушники.
— Ещё как стоило! — пихнул его Аято, желая ворваться в комнату старшего брата, но стул лишь слегка покачнулся, не подчиняясь импульсивным действиям юноши. — Пошёл прочь! — завопил рыжеволосый, постепенно свирепея от холодного безразличия Шу, который словно его шатает спросонья, уселся более устойчиво.
— Аято, — строго позвал его Рейджи, предвидя подобные склоки из-за девушки, появившейся в поместье посреди ночи с разбитой головой у блондина на руках, в то время как младший брат не мог оторваться от захватывающего дух пожара, желая убедиться, что от его мести укроются лишь серые крысы. — Ты комнатами не ошибся?