— И что же ты будешь делать теперь? — прищурился Того, не спуская глаз с девушки, которая фибрами ощущала этот холодный золотой взгляд.
— Аято, отпусти! — выкрикнула она, почти переходя на писк, заставляя того отшатнуться назад. — Я не знаю чего им сказать, — прошептала Юи, слегка пошатываясь, словно ветер гнул её как маленький прут, подчиняя своим воздушным потокам. — Не знаю, как относиться к вам, ведь я не считаю вас хорошим отцом, — призналась она, не поднимая бегающих алых глаз, желая смотреть куда угодно, но только не на эти поникшие, ничего не понимающие, а порой и безразличные лица братьев и уж тем более на самодовольное выражение лица родного отца. — Единственное чего я сейчас хочу, это оказаться подальше отсюда с Руки, Коу, Юмой и Азусой, мне нет дела чистокровные они или обращённые вампиры, они стали моей семьёй. И когда эта ночь закончится, я намерена отыскать их, — заявила Комори, смелея на глазах, желая защищать тех, кого она любила.
— Ты чего городишь, блинчик? — захлопал глазами Аято, с трудом начиная говорить, ведь она посмела обвинить самого сильного вампира за последние века в том, что он плохой родитель, да ещё выразить свои желания так смело.
— Мы не маленькие и не нуждаемся в твоей защите! — выкрикнул Канато, чуть не бросаясь на бедную, испуганную девушку.
— Вот как, — усмехнулся Того, не воспринимая девичьи грёзы всерьёз. — А что если эта ночь никогда не закончится? — ещё больше повеселел вампир, намекая, что всё будет только так, как позволит именно он.
— Так это твоих рук дело, отец, — заговорил Рейджи. — Затмение, фамильяры — это всё ты! — понял он, стараясь прикрыть младших от беды.
— Тебе понравилось представление? — заулыбался Карлхайнц, забрасывая ногу на ногу, не думая о таких мелочах, как беспорядок, наслаждаясь этим моментом. — Признаться, я подустал, — вздохнул он, потирая свой бледный лоб. — Тяжело столь долго приостанавливать время, а уж возвращать его вспять не для слабонервных, но это того стоило. — А вот шоу с вашими фамильярами никто не планировал, скорее у одного из них проснулась совесть и вместо того, чтобы привести эту девушку в мой дом, он решил спрятать её, пришлось остановить его. Ваш фамильяр был безукоризненным слугой, сделал всё как велели. Но беда в том, что он мог податься на её женские чары и, подумав, я решил, что проще избавиться от них, всё же они обычные слуги, — развёл руками вампир, не отрицая, что один щелчок пальцев и горы раздвинутся перед ним.
— Да какие женские чары есть у этой плоскодонки? — разозлился Аято, начиная ревновать к отцу, ведь он хотел выкрасть её для себя.
— Ты даже не представляешь какие, — восхищённо произнёс Того, сверля Юи и Шу взглядом, оставаясь пока всем доволен. — Такие чары, что она смогла выкрасть мою правую руку, — усмехнулся Карлхайнц. — Никогда бы не подумал, что ты меня посмеешь предать, Руки, — неодобрительно проговорил владыка, глядя в высокий полог потолков, слыша, как где-то на крыше под дождём затаились четверо вампиров, которых он отобрал, обратил и вырастил.
— Совсем старый сдурел, — посмеялся Райто, не замечая из-за дождя чужого присутствия. — Уже сам с собой разговаривает, — ухмыльнулся рыжеволосый и раздался сильный удар, словно молния ударила в крышу, забывая расточать смертельно-обжигающие искры, и куски разломанных на части камней повалились на останки алтаря, поднимая в воздух застоявшуюся пыль.
— Хороший удар, Юма. Я рад, что ты никогда не бил меня в полную силу, — посмеивался Коу, выходя с братьями из серого облака, раскрывая себя.
— Ты просто не успел… так накосячить… — заговорил Азуса, держа между пальцев ножи.
— Не может быть! — распахнул Аято глаза, чуть не открывая и рот. — Я же всех вас заживо похоронил, вы должны были корчиться в геенне огненной! — проревел он, отшатываясь назад, как будто призраков увидел.
— Считай это своим провалом, — пробасил Юма, кивая в знак благодарности старому другу. — На твоё несчастье, мне здесь задолжали кое-что.
— Отныне мы квиты, — безразлично отвернулся Шу, придвигая Комори к себе за талию, чувствуя, что она сейчас подорвётся, ведь Руки медленно выходил последним, держа острые клинки в руках, зная, зачем он пришёл.
— Здравствуй, Юи, — ласково сказал брюнет, одним тоном говоря, что он сдержал своё слово и пришёл за ней.
— Руки… — еле дыша, прошептала Юи, всхлипывая при виде его строгой фигуры, вымеренных движений и спокойных серых глаз в которые она тут же заглянула, желая поверить, что перед ней именно он.
— Не спеши, — остановил её Шу, не доверяя отцу. — Ты ведь пришёл не похвастаться нам и не посочувствовать о смерти нашего слуги, для чего ты здесь? — прямо спросил блондин, начиная чувствовать дискомфорт от пристального внимания к ним двоим, даже краем глаза замечая этот оценивающий взор отца.
— Время вышло, — вздохнул Того, поднимаясь со своего временного трона. — Ты и Ева идёте со мной, — протянул он руку девушке, серьёзно глядя в её испуганные глаза. — Твоё время пришло, — повторил бессмертный то же, что и раньше, принуждая Юи бояться. — Руки, и ты идёшь, сегодня последний день в этом году, когда мы можем объявить об их помолвке, представители всех трёх миров ожидают, — обратился владыка к своему слуге, оставив за плечами поместье, где ровно дважды в год, во время лунного затмения собирались представители трёх рас — людей, вампиров и демонов. Заключив мир, они столетиями чтили его и в знак уважения друг к другу, совершали подобные рауты.
— Ты чего мелешь, старый хрен?! — завопил Аято, пребывая просто в бешенстве. — Оладья моя, и я не собираюсь с этим мириться! — попытался он броситься на них, но его остановил Рейджи, желая узнать всё до последней детали, тем более его никто не обвинял в краже портрета, ведь были дела и поважнее.
— Отпусти его, Рейджи, — спокойно попросил Карлхайц, махая сыну рукой. — Он сам сейчас отступится, правда, Юи? Ты же скажешь им, или предпочтёшь, чтобы я представил тебя? — улыбнулся Сакамаки, подтрунивая над разрывающейся на два фронта девушкой.
— Господин Того, я не знаю, что сказать. Вы весь день играли с моими воспоминаниями, забрали самые дорогие, подменив ложными, у меня не было времени обдумать сложившуюся ситуацию, — заговорила она, стараясь не мямлить, как учил её Руки, но смотреть кому-то в глаза было страшнее всего. — Сейчас я могу сказать лишь одно, мой отец Комори Сейджи, священник при монастыре, охотник на вампиров и ваш покорный слуга. Именно он меня вырастил и воспитал, и чтобы не произошло между нами, я буду его любить и помнить как своего отца, — вежливо поклонилась Юи, намекая на отказ чего-либо говорить и тем более куда-то идти.
— А я-то думал, что тебе ничего от матери не досталось, — посмеялся Того, опуская протянутую ранее руку, давая надежду, что он смирился с отказом, но это было невозможно. — Я попрошу иначе, — похолодел он, пугая окружающих, заставляя всех слышать, как капли дождя растекаются на мокром стекле, и протяжный вой заставляет кровь в жилах стынуть. — У тебя нет права отказываться. Я твой отец, твоя мать прямая наследница королевского трона и древнего рода. Ты та, кто воссядет на престол рядом с моим старшим сыном и неважно, что мне для этого нужно будет сделать, — угрожающе проговорил Карлхайнц, сверкая золотыми глазами с такой мощью, что сердце останавливалось, не в силах пропускать остывшую от этого тона кровь.
— Так это правда, — пошатнулся Рейджи, подозревая последняя время участие отца в её рождении, но упорно отталкивая эту мысль. — Так она наша сестра… — присел он, ощущая странный вакуум у себя в голове, словно все его представления о мире рухнули в один момент и как никчёмный мусор их выбросили с невероятной скоростью.
— Что б меня! — усмехнулся Райто. — Так значит стервочка моя сестрёнка, тётя, да и мамулькино сердечко прибрала к рукам, вот это трио, — вздохнул он, даже не зная радоваться или пугаться, так же как Канато, который явно был в шоке и, закусив ухо медведя, расстёгивал красную бабочку и верхние пуговицы шёлковой рубашки, причём так нервно, будто ему нечем дышать.