— Канато, мальчик мой, положи меч. Это не игрушка, — попросил Карлхайц, строго поглядывая на разбушевавшегося сына, который выплёскивал свой гнев, не видя, блики мёртвых, поднимающихся из потустороннего мира.
— Заткнись! — выкрикнул он, наставляя меч на отца. — Ты использовал маму ради этой девчонки, я никогда не приму этого, мне не нужна сестра! — закричал парень, злясь за то, что его мать была использована самым мерзким способом, и Юи будет всегда напоминать об этом.
— Канато, послушай отца, — попытался вразумить Руки, видя в этом отличный шанс заполучить клинок. — Этот меч могут держать лишь те, кто обладает силой, иначе он будет питаться твоей злобой и поглотит тебя. Брось его! — приказывал он, почти загипнотизировав юношу, но Аято, потеряв Комори из вида, пришёл в себя, и ярость закипала в нём.
— А ну мелкий, иди леденцы жрать, я сам ему башку снесу! — выкрикнул рыжеволосый, накидываясь на младшего брата, отбрасывая его в сторону, замирая от подземных толчков. Стены задрожали, пыль и извёстка сыпалась столбом, возвращая всё на круги своя. — Что за чёрт?! — рявкнул он, замечая, как Юи со старшим братом сидели на той же самой лавке, Канато уткнувшегося в уголке, с медведем в обнимку, посапывая так сладко, как если бы спал в колыбельке.
— Этим мечом могут пользоваться только сильные, ты пробудился, Аято, — сказал Того так гордо, не отрицая, что любит всех своих детей.
— Значит, я наконец-то смогу снести тебе башку, — расхохотался он, яростно бросаясь в бой.
— Сколько гнева, — улыбнулся Карлхайнц, не двигаясь с места. — Нашёл бы ему правильное применение, может тогда через пару веков ты и наберёшься сил, чтобы убить меня, — сверкнул золотыми глазами всемогущий вампир и, приподнявшись над землей, выпустил на волю семь копий, таких же хитрых и опасных, как он. — Аято, я могу видеть будущее, могу управлять всеми стихиями, парить и даже останавливать время, ты беззащитный младенец против меня, — восхищался он сам собой, напуская на сыновей семь теней, схлёстывающихся не на жизнь, а насмерть.
— Да плевать, я уделаю тебя! — побежал в атаку Сакамаки, видя свою цель, занося наделённый волшебной силой клинок, как неизвестно откуда последовал удар и ещё один удар, склоняя непослушное дитя. — Убью… — прошипел зеленоглазый, вытирая дорожку крови с лица, прижимая руку к помятым рёбрам, решая вновь нападать. — Ты испортил мне жизнь! — прокричал Аято, бросаясь с мечом в руках. — Заставил влюбиться в родную сестру, тётю или вообще хрен его знает кого!
— Думаешь, если убьёшь, то тебе станет легче? — спокойно спросил отец, наклоняя белокурую голову, свесив длинные кудри.
— Несомненно! — яростно проревел вампир, замахиваясь над головой родного отца, видя, как расслаблено его тело, как горящие золотом глаза прикрылись, и лезвие вот-вот как масло разрежет его плоть, отделяя непокорную голову. — Гори в аду! — стиснул зубы бессмертный юноша, ликуя в душе, как тело владыки всех вампиров, стало превращаться в туман, рассеиваясь у него на глазах.
— Аято, ты как ребёнок, — рассмеялся Того, не в силах сдержать улыбки, всего-то играясь с детьми. — Разве можно желать такого отцу? — саркастично спросил он, поглядывая напоследок в распахнувшиеся от удивления зелёные глаза сына.
— Невероятно… — открыл рот он, разрезав клинком воздух, снова получая кулаком в живот, сгибаясь от боли, преклоняя колени.
— Аято! — выкрикнул Рейджи, замечая поражение младшего брата, всё это время, отклоняясь от нападок искусной копии. — Я не имел ничего против твоей политики, отец, — бесчувственно проговорил он, меняя стиль игры. — Но этих паршивцев, имею права наказывать только я! — повысил голос брюнет, хватая тяжёлый канделябр, одним взмахом сбрасывая прилипший воск, откидывая Того в сторону, сбивая увесистые лавки его потусторонним телом.
— Не ожидал от тебя, Рейджи, — звучно вправил челюсть он, поднимаясь с изломанных в дрова лавок, подбрасывая в воздух такой же бронзовый, поросший белыми разводами канделябр, звонко сталкиваясь со вторым своим сыном.
— Да ты вообще нас не знаешь, — терял голову второй старший сын, расточая искры от сталкивающего металла, заставляя Комори подпрыгивать от этих ярких раскатов, пока улицу заливали кровавые реки, не останавливаясь даже на секунду.
— Ошибаешься, — улыбнулся Того, растворяясь при новой возможности нанести ему вред, уже ожидая такого. — Я никогда про вас не забывал, всё что я делаю только для вас. Новый мир, где будете жить вы и ваши дети, забыв о войнах и заговорах, без прогнившего насквозь совета и демонов, дышащих в затылок, лишь ожидая, когда мы станем слабы, и склонимся перед ними. Ты всегда оправдывал мои ожидания, Рейджи, я горжусь тобой, — признался он, обезоруживая сына, который всю жизнь ждал этих слов, получая вместе со сладким пряником, тяжёлыми ножками канделябра вдоль спины, падая на широкие ладони в сантиметрах от грязного пола, судорожно раздувая листья растоптанные ими же. — Настанет время, и ты продолжишь мои исследования, продолжишь нашу династию врачей, именно таким я вижу твоё будущее, — признался он, обезоруживая своё дитя, молниеносно пробивая его голову, выводя на некоторое время из игры.
— Рейджи! — взволнованно выкрикнула Юи, желая подбежать к брюнету, лежавшему без сознания на полу, но тут же раздались громовые раскаты, и яркая молния пробила черепичную крышу, охватывая их с Шу в огненный круг, не выпуская за его рамки. — Рейджи… — попятилась назад она, попадая в руки блондина.
— Кому говорил сидеть и не рыпаться?! — с укором посмотрел он, ощущая, как жар растёт и треск огня, как музыка заглушает звериный рык Юмы, смешиваясь с приближающимися воями целой стаи волков. — Нас не выпустят так просто, — напомнил он, успокаивая Комори, показывая, что так огонь будет лишь тлеть, но стоит сделать резкое движение и он, как стена преграждает дорогу.
— А вот и огниво, — усмехнулся Райто, двигаясь со скоростью и лёгкостью тигра. — Твоего поганого братца я спалил, думается, пришло и твоё время, отец, — подмигнул зеленоглазый, уклоняясь вновь и вновь.
— Рихтер был обычным глупцом, жаждущим власти, я не стал вас наказывать, ведь знать о предательствах и кознях моя прямая задача, — улыбнулся он в ответ, предпочитая таких как брат, держать поблизости, ведь на таком расстоянии, он был как на ладони, играя только по его правилам, прислуживая, думая, что победа за ним. — Райто, Субару, признайте своё поражение, как бы вы ни были сильны, меня может убить только один, тот кого я выбрал сам, — подсказал Того, желая детям только добра. — Забудьте свои обиды, забудьте глупые поступки ваших матерей, время начинать жить, оставив прошлое далеко за спиной, — призывал он, уклоняясь от яростных выпадов обезумившего Субару, и от игривых скачков Райто с горящим крестом в руках, который когда-то стоял за алтарём, приклоняя колени самых разных господ.
— Смотри, как бы это прошлое ни ударило тебя в спину, отец, — усмехнулся рыжеволосый, решаясь нанести удар, пока Карлхайнц отвлёкся на самого младшего ребёнка, упустив его из вида, но юноша лишь так же развеял туман.
— Руки, и долго ты будешь там стоять, и прохлаждаться? — недовольно выкрикнул Коу, пытаясь удрать от надоедливого врача, ставшего отцом, от которого было не скрыться.
— Коу, я думал ты умнее, — посмеивался Того, играя с ним как кошка с мышкой. — Долго ты ещё будешь пытаться подавить меня через горечь моих воспоминаний? Я не более чем бестелесный дух, а ты только зря надрываешься. Душа у меня лишь одна, но до неё тебе не достучаться.
— Рукиииии… — простонал блондин. — Что за план такой дурацкий? Наши сильные стороны ему как семечки. Я передумал! Я хочу на Ниагарский водопад! Хочу нежиться в джакузи и танцевать с отпадными девочками, а не здесь задыхаться, — капризничал он, с привычными замашками фото-звезды, не переваривая этого запаха гари, с лёгким оттенком дождя, перемешанного с кровью, радуясь, что хотя бы этот кровавый ливень закончился.