— Уж какой есть, — посмеялся Карлхайнц. — Основатели не могли умереть сами собой, но, страдая, они просили о смерти, тогда мой дядя при помощи этого кинжала исполнял их последнюю волю, а когда эта вещь отошла моей семье, то эта обязанность легла на мои плечи.
— Ты грязный предатель, — задрожал в голосе Карла, слетая с катушек. — Я тебе голову оторву! — бросился он, отвлекая Руки и остальных.
— Не так…быстро… — выпрыгнул из-за колонны Азуса, продырявливая основателя своими ножами, заставляя его остудить пыл, пока кровь и нависшая слабость не давала ему двигаться.
— Шу, что там происходит? — запаниковала Юи, потеряв всех из виду, когда свечи неожиданно потухли, оставляя их в кромешной тьме, и даже свет от изливающейся кровью луны не освещал эти чертоги. — Луна, она чернеет… — отшатнулась в страхе Комори, заглянув в окно.
— Отец слабеет. Коу отвлёк его и если бы Карла не вмешался, то вполне вероятно, что это был бы конец, — взволнованно ответил Шу, разглядывая сквозь тьму, лежавшие на полу тела братьев Муками. — Чтобы контролировать время, природу и даже собственные клоны, необходима концентрация. Руки это знал, но, кажется это конец, — прошептал он, закрывая Юи глаза, видя, как согнулся брюнет, больше не в силах использовать этот меч, пока владыка медленно подступал к сыну, что не оправдал надежд.
— Шу, что происходит? — тяжело задышала Комори, хватаясь за сжавшуюся на её глазах ладонь, желая поскорее убрать её и увидеть, что все её опасения неправда. — Шу, отпусти меня! — забилась Юи, но ей не давали и шага вступить.
— Она готова броситься за тебя даже в огонь, — потёр лицо Того, отворачиваясь от согнувшего спину Руки, посматривая сквозь колонны на единственную дочь. — Как бы она ненавидела меня, как бы ни презирала, невозможно отрицать, что я люблю её больше всех моих детей, — признался он, возвышаясь над Муками, отталкивая ногой тот самый меч, которым отрубил голову бывшему королю. — Оградив её от нас, я позволил ей вырасти такой живой, настоящей, — улыбнулся он, вспоминая эти счастливые черты детского лица, на которые он иногда приходил посмотреть. — Руки, ты же понимаешь, почему я хочу уничтожить вампиров, ныне живущих на этой земле? — потрепал он юношу по голове, приподнимая его непоколебимое лицо, заглядывая в глаза, в которых всегда видел то, чего так желал — уверенность и верность выбранному пути, горела ярким огнём, не признавая поражения. — Они как красивые статуи, живые произведения искусства, лишённые души, личности, мнения… Всё застыло. Руки, я горжусь своей семьёй, я был горд называть тебя сыном, но время пришло, — чуть слышно сказал Того, давая юноше кинжал.
— Дождь пошёл, — сказала Юи, услышав, как капли тёплой воды застучали в окно, смывая кровавые слёзы, отправляя их на вечный покой. — Шу, почему так тихо? — дрожа всем телом, спросила она, ощущая свежеть летнего дождя, не зная, что луна вновь засверкала серебром, озаряя церковные чертоги, обнажая истинные чувства возможно самого сильного существа на этой земле.
— Гордость мне не позволит разрешить оставаться рядом с ней, а душа будет изнывать, если я заставлю её выйти замуж силой, ведь тогда и она окаменеет, оставляя после себя сожаления. Моё время пришло, Руки, — улыбнулся Карлхайнц, приставляя сжавшуюся с кинжалом кисть юноши к груди. — Выполни обещание, ведь я выбрал тебя, оправдай мои ожидания, как делал это всегда, — попросил он, ощущая неуверенность в руках приёмного сына, понимая, что в отличие от чистокровных вампиров в нём, так же как и в Юи когда-то тлелась жизнь.
— Я понял, — сухо сказал Муками, находя этот поток равновесия, в котором всегда пребывал. — Прощай, отец, — произнёс он, проглотив ком в горле, толкая окаменевшую кисть второй рукой, тут же пронзая величественное сердце.
***
Гробовая тишина нависла над мрачными церковными чертогами, собирая вампиров по своим кружкам, медленно отходивших от полученных ран.
Бывший владыка и предводитель всех вампиров безмолвно лежал на полу рядом с Руки, продолжая смотреть на этот мир, пусть и неживыми, но всё такими же золотыми глазами, потускневшими, но поистине королевскими.
— Спи спокойно, отец, — прошептал Муками, осторожно прикрывая веки Карлхайнца, скрещивая его руки на груди, чувствуя, как слёзы застыли в его глазах, надрывая иссушенное горло, щемя где-то в душе. «Осталось последнее дело, и на этом мой долг будет уплачен», — подумал он, прикасаясь к карману на внутренней стороне пиджака.
— Руки… — чуть слышно позвала его Комори, переступая через огненный круг, который после смерти Того более не имел такой силы, затухая с последними каплями уходящего полнолуния, приоткрывая двери в рассвет. «В порядке ли он? На нём лица нет…» — неуверенно посмотрела она, желая броситься к нему как можно скорее.
— Ты умер слишком легко, — поднялся на ноги Карла, ненавистно глядя на Сакамаки, которого всегда мечтал сам стереть с лица земли. — Тебе бы познать то унижение, которому ты подверг моего отца, но коль это уже невозможно, значит, я устрою тебе поистине королевские похороны, — сверкнул глазами Тсукинами и, растолкав Райто и Канато, встретившихся ему на пути, схватил погасшую свечу, зажигая её тем самым пламенем, за которым пряталась Юи. — Прощай! — высокомерно произнёс он, бросая толстую свечу Того на грудь. Огонь тут же объял своими горячими языками изысканные одежды вампира, принимаясь и за его бренное тело, медленно превращая его в прах.
— Отец… — прошептала Юи, распахнув глаза, поняв, что она не может на него злиться и сейчас готова оплакивать, но не успела даже попрощаться, ведь огонь захватил бывшего владыку моментально, отправляя его к былым королям. — Для чего? Ты мог бы дать нам с ним попрощаться, — еле сдерживая слёзы, сказала блондинка, с укором глядя на Карлу, чувствуя его влияние старшего брата, даже если он об этом и не подозревал.
— Плачь, мне плевать на твои слёзы, — ухмыльнулся Тсукинами, вспоминая одну маленькую деталь. — Верно, сейчас ты будешь точно рыдать, — зловеще посмеялся он, набрасываясь на Руки со спины, нанося первые мощные удары. — Ты же не думаешь, что я забыл о тебе?!— самодовольно произнёс сквозь драку Карла, нападая на Руки, пока он был не готов, поддаваясь невольной печали, всё же ему собственноручно пришлось убить того, кто заменил ему отца, подарил жизнь и даже позволил любить.
— Руки! — в ужасе выкрикнула Юи, видя, как брюнета пронзает новый и новый молниеносный удар основателя, застав врасплох, ломая его кости с лёгкостью сломанной спички. — Карла, не убивай его! — отчаянно попросила Комори, бросаясь на помощь.
— Дура, не приближайся! — рявкнул Шу, не успевая среагировать и ухватить её, прикасаясь лишь к кончикам пальцев, оставляя перед голубыми глазами тень своего присутствия.
— Поймал! — игриво остановил её Шин. — Не лезь в мужскую драку, покалечат, — посоветовал рыжеволосый, заламывая тонкую ручку Юи, разрешая ей смотреть, как горит тело отца и где-то за высоким, расточающим жар и искры огнём Руки сгибается под безжалостными ударами основателя, не в силах даже ответить, вымотавшись в драке с отцом или возможно просто уже приняв свою судьбу.
— Шин, отпусти меня! — кричала и дёргалась блондинка, не слыша криков или стонов, только звуки яростных ударов, сквозь треск огня доносились средь тишины, или это был треск костей Руки, но ей это было знать не суждено. — Юма, Коу, Азуса, помогите ему! — закричала Комори, ища помощи, но, оглянувшись, поняла, что ребята ещё в отключке или еле сами поднимаются с земли. — Кто-нибудь… — прошептала она, но всё ещё сами не могли отойти от боли и звона в ушах. — Для чего нужна семья, если никто не прислушивается друг к другу?! — в отчаянии начала падать на колени она, глотая солёные слёзы. — Шин, ты же мой двоюродный брат, прислушайся же ко мне… — прошептала Юи, признаваясь сама, не видя другого выхода.
— Что ты несёшь? — улыбнулся он, думая, что у девочки голова кругом идёт, и она уже говорит сама не зная чего. — Дорогуша, я не могу быть братом человеческой девочки, — сказал Тсукинами, обнимая её, желая успокоить. — Ты конечно милая, но этого мало, — заявил он, прижимая её сотрясающееся слезами тело к себе, ласково улыбаясь. — Хотя, если ты захочешь, я могу стать твоим братишкой, примешь мою руку и когда-нибудь твои печали рассеятся, — предложил рыжеволосый, продумывая уже как заполучить новую игрушку, к которой у него был зверский интерес. — А сейчас, просто закрой глаза. Скоро всё закончится, и я заберу тебя отсюда.