— Нет в тебе никого, — вдруг заявил он и отступил. Вампир присел рядом на колени, ожидая, что блондинка соизволит встать и запахнуть юкату. — Как и ожидалось, сейчас в тебе живёт только глупость. Больше не тревожь меня вспышками беспричинной паники, — строго сказал Карла и, подождав, когда Юи подберёт всю одежду, подтащил обратно к себе. — Повернись! — приказал он, помогая девушке с поясом. Тсукинами затянул у Комори на талии тугой бант и развернул девушку обратно к себе. — Теперь ты понимаешь, что принадлежишь только нашей семье?
Юи вновь увидела это выражение лица, на котором читалось, что он не потерпит споров и уклонов от своих обязательств.
— Но я хотела бы стать и частью другой… — тихонько возразила она, смея после весьма поучительного урока покорности выказать своё мнение.
— Моего благословения даже не жди, — не смягчался Карла в этом вопросе, хотя сам не воспользовался слабостью девушки. — Шину ночью нездоровилось, — вдруг сообщил он, прежде чем подняться с татами. — Сделай ему чая, если надумаешь навестить. Но не докучай своими глупыми мыслями, а если твоя анемия даст ещё о себе знать, то мы тут же вернёмся домой. Поживёшь в нашем поместье, — сообщил Карла о своём решении и оставил девушку в лёгкой растерянности наедине со своей глупостью.
***
Шин шёл на поправку в соседней комнате, ночка у него выдалась адской. Когда он услышал посторонние шаги на территории их сада, то сразу понял, кого ветром надуло, но не ожидал, что старый союзник окажется настолько обозлённым.
Клинок в спину — подлая месть, но среди вампиров благородство и не было в чести, поэтому чего было ожидать от эгоистичного принца.
Сейчас Тсукинами лежал на своём цветном футоне с перебинтованной грудной клеткой и в полудрёме ожидал посетителей.
Ночью Карла позаботился о нём. Рана была не смертельной, для основателя скорее царапина, но этот яд, что томился в венах их семьи, уничтожал всё.
— Проснулся, — вполне спокойно, но хладнокровно сказал Карла у самого входа в комнату младшего брата. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он и присел возле футона Шина.
— А ты кол проглоти, тогда поймёшь мои чувства… — прохрипел рыжеволосый вампир. Он попытался прокашляться, но тут же понял, что это была плохая идея, и скорее зажмурил свой единственный глаз.
— Остришь, — несколько пренебрежительно усмехнулся Карла, не упуская ни единого движения младшего брата. — Значит, идёшь на поправку.
— Ты мне лучше скажи… — выдавил из себя Шин и зажмурился от боли, что засела в его груди. — Чёрт, мне словно наковальню на грудь уронили! — пожаловался Тсукинами, но продолжил. — Тебе удалось прикончить этого клопа? — спросил он серьёзно, ведь кроме обиды за лишнюю дырку была ещё и давняя история.
— Нет, — ответил Карла. — Но вони от него было много… — подумал вампир о последствиях этой встречи и тут же вспомнил, что и сам подустал. — Послушай, девушка ничего не помнит о сегодняшней ночи. Говорить о своей ране или нет — это твоё дело, но об этом парне я попросил бы тебя умолчать.
— Да нужно оно мне?! — обиделся Шин.
— Надеюсь, что нет, — сказал Карла и строго посмотрел на младшего брата. — Ночью она напугалась, и у неё случился эмоциональный всплеск. В результате она всадила в этого паразита мои ножницы. Сейчас она даже не помнит, как это сделала. Всему виной аффект, но это не значит, что ей следует знать всё.
— Я ничего ей не скажу, — злобно сказал Шин. — Я не хочу, чтобы эти полукровки или Сакамаки узнали о том, что из темницы нас вытащил этот мелкий внебрачный сынуля Карлханца. Только подумаю, что мы обещали ему отомстить, так злость подступает к горлу.
— Вот и не нужно. Мне тоже не доставит удовольствия смотреть на их недовольные лица, — согласился Карла. — Он отстанет от нас, как только вернёмся в Токио, да и, возможно, уже сейчас потерял к нам интерес. Он избалованный мальчишка, пусть возвращается к себе и кусает локти там, а мы восстановим величие нашей семьи здесь.
— Но всё же мы обманули его… — задумался Шин.
— Похоже, у тебя жар, коль ты бредишь, — нахмурился Карла. — Мы хотели отомстить Карлханцу, но никогда не собирались уничтожать всех вампиров. Это была всего лишь маленькая военная хитрость с тем, чтобы заполучить свободу. — Честь, правда и сострадание — добродетели, о которых нам, вампирам, не следует даже мечтать. Наш мир не для слабых — это привилегия людей, — сказал старший Тсукинами и поднялся со своих согнутых колен. — Я оставлю тебя ненадолго… — сообщил ему брат, слыша, что на кухне копошится Комори и заваривает для больного чай.
— Знаешь, — заговорил с ним Шин, хотя сам уже смотрел в потолок, на котором играли солнечный зайчики, — мы никогда не распространялись о том, что случилось там, в мире демонов. До вчерашней ночи сомневались, кто выпустил нас из той темницы, но для меня до сих пор загадка, почему Карлхайнц засадил нас в эту тюрьму и закрыл глаза, когда мы сбежали?
— А я и сейчас неуверен, что это был он… — ответил Карла, но к брату не повернулся. Он смотрел на раздвижные двери и вспоминал — гнев, печаль, панику и безысходность, что охватывали его изнутри, когда они были заточены в подземелье старого замка владыки мира демонов. — Ты очень много болтал, — вспомнил основатель и незаметно для себя искривил губы в улыбке. — Не удивительно, что мальчишка лишённый родительского внимания нашёл тебя занятным. Тогда я и подумал, что возможно однажды твой длинный язык послужит нашему освобождению, — сказал Карла, несколько восхищаясь собой. — А потом стал появляться этот Мерц и сейчас уже сложно сказать, почему одним утром наша дверь оказалась открытой. Но одно я знаю точно — этот мерзавец Того был игроком и его блеф словно искусство. Он обвёл вокруг пальцев всех и даже меня… — вспомнил Карла и невольно заскрипел зубами от злости.
— Интересно какие настанут времена, когда королём станешь ты? — замечтался Шин. — Небось, будешь таким же безумным, как наш старик. Наделаешь кучу детишек, а потом они устроят кровавое месиво за твою железную табуретку, — издевался рыжеволосый, находя хоть какую-то забаву.
— Нет… — бесстрастно ответил Карла и посмотрел на брата вполоборота. Шин не смотрел на брата, он играл с солнечными лучами, просвечивая свои бледные руки, которые в ярком солнечном свете казались невероятно могущественными, словно весь свет подчинялся его вескому слову. — В моём распоряжении скоро окажется всё, но нет того, о чём ты говоришь, — сказал Тсукинами так расплывчато, а на самом деле понимал, что продолжить род основателей просто-напросто не с кем. — Шин…
— Да… — отозвался парень. Он чувствовал себя намного лучше, а после разговора с братом готов был поспорить, что его распирает от лишней энергии, но из-за несовершенства тела, которое не в состоянии восстановиться так же быстро, как и его духовный мир, был вынужден валяться здесь.
— Карлхайнц никогда не боялся нас, он всегда с нами играл, как с неразумными детьми, — начал говорить Карла. — И то, что мы оказались в темнице — есть моя вина.
— Ты чего? — удивился Шин и запрокинул голову. Старший брат стоял в двух шагах от его изголовья и сухо смотрел. Он часто был молчаливым и холодным, но тут было что-то другое, скорее Карла думал говорить или в очередной раз промолчать?
— Он это сделал в назидание мне, — сказал основатель и встал ещё ровнее, чем прежде. Его высокое тело в длинной синей юкате вдруг стало горделивее, говоря каждым своим движением, что он всегда знал причины их томления, просто признавать перед другими этого не хотел. — Это я убил нашего отца, — громко сказал Карла, и у Шина перехватило дыхание от таких заявлений.
— Да о чём ты таком говоришь?! — выкрикнул одноглазый юноша и сквозь ноющую боль, заскоблился на мягких постелях. Он волоком перевернулся набок и всё же присел. Смотреть брату в глаза прямо — вот чего он сейчас так сильно хотел. — Его убил Карлхайнц! Ты это сам видел! — прокричал Шин, хотя и знал, что это доставит ему очередную боль.
— Нет, — бесстрастно ответил Карла и продолжил возвышаться над младшим братом.
— Да как же так… — прошептал Шин, придерживая руку на забинтованной груди. Он лежал в лёгкой юкате и бинты лишь частично выглядывали из затянутого на талии хлопкового халата.