— Где твои глаза, мэймэй? О чём ты задумалась, если не сморишь под ноги?
— Прости меня, Инчжэнь-цзе!
В их сторону оглянулось сразу несколько младших небожителей, тут же поспешивших вежливо раскланяться.
— Не нужно просить прощения, — раздражённо отмахнулась Люй Инчжэнь. — Лучше ответь на мой вопрос. О чём ты думаешь сейчас? Я ощущаю твоё недовольство.
— О дашисюне Фан, Инчжэнь-цзе. От одной мысли, что его настигнет молния, моя спина покрывается кровавым потом. Неужели тебе не жалко своего ученика?
— В мои заботы не входит жалость к дашисюну, — сухо отозвалась Люй Инчжэнь. — Пострадала репутация дворца Дафэн. Вот, что меня волнует больше остального.
— И ты готова погасить недовольство владык, бросив им на растерзание Фан Синюня?
Люй Инчжэнь недовольно покосилась на распалившуюся от собственных слов Ин Сянхуа. Эта глупая дева не видит ничего дальше собственного носа!
Нет никакого сомнения в том, что к делу приложил руку сам Юй Цзымин. Это он искусно подтолкнул Фан Синюня к признанию, тем самым поставив её в невыгодное положение. Что бы она ни сделала, всё выглядело неправильным. Вступись за Синюня, скажут — во дворце Дафэн взращивают неприкасаемых любимчиков сестры Нефритового императора. А позволь ученику получить наказание, тоже осудят, но только обвинив в равнодушии и холодности. Поэтому единственное сейчас важное дело — починить Великий барьер, тем самым восстановив славу дворца Дафэн.
Люй Инчжэнь решительно выступила вперёд и, прикрыв веки, направила ци от даньтяня к духовным камням, вбирая их силу, чтобы через мгновение обрушить её ровным потоком на зияющую в барьере прореху. Золотистый луч напоминал иглу швеи, быстро штопающую прохудившуюся ткань. Он стягивал края дыры, соединяя их друг с другом. Отчего весь барьер гудел и мелко вибрировал, откликаясь на прикосновения.
Люй Ичжэнь чувствовала, как внутренние силы постепенно истощаются, но не останавливалась. Если она даст себе отдышаться хотя бы на мгновение, не сможет больше продолжить! Духовные камни лишь часть этой огромной заплатки, остальное было чистым «полем эликсира», её даньтянем, имеющим мощную солнечную основу.
Редкое духовное ядро налагало ответственность. Недавняя парная медитация с Нефритовым императором вымотала Люй Инчжэнь до предела. Но она не роптала. Её долг лечить старые раны сюнчана и поддерживать Великий барьер в целости. Если не она, то кто ещё в состоянии сделать это без вреда собственным духовным силам?
— Закрылась, — подсказала Ин Сянхуа. — Прореха закрылась, Инчжэнь-цзе.
Люй Инчжэнь и без этих слов почувствовала — барьер больше не высасывает из неё ци, опустошая досуха. Открыв глаза, она с облегчением выдохнула. Великий барьер выглядел, как новый.
— Вот, держи, цзецзе, — Ин Сянхуа услужливо протянула ей шёлковый платок.
Люй Инчжэнь промокнула выступивший на лбу пот. Если так дальше пойдёт, она скоро упадет где-нибудь, не вернувшись во дворец Дафэн. Откуда такая одуряющая слабость? Никогда барьер не выпивал из неё столько ци, как сегодня. Или это из-за ноющего пальца? Она украдкой взглянула на больное место. Кожа на месте пореза посинела. Надо будет сходить на Белый источник для исцеления.
— Забери спрятанное под ивой. Я чувствую это, значит и другие высшие небожители почувствуют.
Ин Сянхуа замялась и указала глазами на воинов.
— Что там? — одними губами спросила Люй Инчжэнь.
Ин Сянхуа изобразила руками свиток.
— Какое ребячество… — с осуждающим видом проворчала Люй Инчжэнь, прикидывая, как лучше выкрутиться из щекотливой ситуации.
Через мгновение она опустилась на мягкую траву под деревом, потянулась и напоказ зевнула. Воины и прислужники дворца Гуанхуэй смущённо отвели глаза. Никому не охота быть пойманным за подсматриванием за Владыкой-стражем. Убедившись, что никто не смотрит в её сторону, Люй Инчжэнь без всякого угрызения совести засунула свиток в широкий рукав и встала.
— Не делай так больше, мэймэй.
— Не буду, Инчжэнь-цзе! Прости за беспокойство… — управляющая вежливо поклонилась, пряча довольную улыбку.
— Чему радуешься?
— Там… сама увидишь, цзецзе. Я приготовила это для тебя.
Искра жизни, пробудившаяся в Дьявольском мече, не погасла, как показалось Люй Инчжэнь. Она ускользнула из-за неосторожности хозяйки дворца Дафэн и обыкновенной случайности — посланник императора прибыл не вовремя, чем отвлек Владыку-стража.
Неприметным для постороннего глаза светлячком эта искра покинула Сумеречный зал, чтобы облететь весь Небесный город в поисках того, кто считался в Трёх мирах давно уничтоженным. И как голодный пёс, она разнюхала лазейку, войдя в тайное укрытие дворца Шантянь через пол.
Небожители были предусмотрительны, запечатав это место со всех сторон… кроме той, что обращена к миру смертных. Здесь пролегала древняя жила, наполненная духовной энергией ян, сама по себе выступающая лучшей в Трёх мирах защитой от зла. Тугой кокон из очищенной ци окутывал всё нефритовое основание дворца. Оно казалось монолитным и неприступным.
Небожители могли гордиться собой! Ни один член клана Асюло не станет атаковать фундамент, а если станет, быстро потеряет всё: ци, цзинь и шэнь. Но они напрочь забыли о верном хозяину духе меча, не боящемся смертоносных жил в сердце Небесного города. Пробуждённый в Сумеречном зале он первым делом отправился на поиски своего владыки. И ожидаемо преуспел в этом.
[ци — жизненная энергия, имеющаяся во всем в мире; цзинь («чистая кровь») — жизненные силы; шэнь — дух]
Искра жизни Дьявольского меча, проникшая внутрь тайного места, разогнала собой вязкую тьму. И тогда стало ясно, что с таким старанием прячут под высоким дворцом Шантянь небожители.
Грозный Тёмный владыка, наводивший некогда ужас на жителей Трёх миров, беспомощно висел в пустоте. Его духовные крылья были растянуты в стороны, вывернуты под неестественным углом и беспощадно приколочены небесными гвоздями к выступающим над полом духовным жилам.
Когда-то он испытывал адские мучения от этих небесных гвоздей и переизбытка энергии ян, поступающей из духовной основы Небесного города. Но стекающая по орлиным перьям кровь презираемого всеми главы клана Асюло давным-давно засохла, а лицо пленника приобрело умиротворённое выражение. Длинные, как у девы ресницы бросали мягкую тень на бледную, словно дорогой нефрит кожу. Красивые скулы заострились ещё больше. А некогда яркие кораллы губ покрылись грубыми наростами от вечной жажды.
Тёмный владыка выглядел мёртвым. И тогда искра жизни Дьявольского меча с отчаянием поцеловала его в губы — вошла через них внутрь измученного тела, подобно душе, сосланной в самую глубокую преисподнюю.
Через некоторое время веки Тёмного владыки дрогнули. Открыв прекрасные лучистые глаза, много тысячелетий пленявшие сердца самых очаровательных небожительниц на Девяти Сферах, он обвёл мутным взором это мрачное место и с утробным рыком вырвался из удерживающих его пут.
Оставив крылья в плену у небесных гвоздей, он рухнул на пол, и какое-то время лежал там, беспомощно раскинув руки в луже свежей крови, пролившейся из новых ран на спине. Но потом, всё же, поднялся и, обратившись в серебристую пыль, просочился сквозь каменные плиты, повторив путь духа своего Дьявольского меча.
При этом весь дворец Шантянь содрогнулся — от самого основания до покрытой листовым золотом крыши строение корчилось, подобно роженице в муках. Отпустив искру Дьявольского меча на волю, Тёмный владыка некоторое время раздумывал, что делать дальше и стоит ли это делать, а затем вернулся к дворцу. Только на сей раз он вошёл не в подвал, а под своды бокового зала, залитые ослепительным сиянием духовных светильников.
Нефритовый император дремал, сидя за столом, и напоминал какого-нибудь смертного князя, доживающего последние годы в своём имении. А за его спиной висел лишенный всех струн Дьявольский цинь, как и его владелец грубо приколоченный небесными гвоздями к деревянной стойке.