Если не станет его величества, во что превратится жизнь в Трёх мирах? Какая борьба за высшую власть развернётся на Девяти Сферах? Она ещё не забыла, что рассказывали о смутных временах после Войны хаоса старшие небожители — отводя глаза, они понижали голос и оглядывались по сторонам, настолько та страница истории выглядела позорно для Небесного города.
— Мэймэй, передай Богу войны и остальным высшим небожителям Девяти Сфер — я зову их во дворец Шантянь.
Ин Сянхуа замешкалась, прежде, чем отправиться за помощью. И вид у неё был весьма растерянным. Не удивительно! Его величество выглядел хуже покойника. Если уж Владыка-страж едва сдерживается, чтобы не закричать в голос, чего ожидать от младших небожителей? Даже хорошо, что этот зал дворца Шантянь пуст.
Люй Инчжэнь подтащила императора к широкому дивану-лежаку, стоящему у окна. Убрав с него чайный столик на маленьких ножках, она с помощью духовной силы приподняла единокровного брата и осторожно уложила его на жёлтое шёлковое покрывало.
Императорский цвет сейчас резал глаза, навязчиво намекая — в Небесном городе всё изменилось. Она поискала глазами узкую подушку и, обнаружив её на одном из стульев, вернула на диван, подложив брату под голову и плечи.
Её внимание привлёк сжатый кулак. На первый взгляд казалось, что холеные пальцы императора свела судорога. Но потом Люй Инчжэнь заметила тёмно-синий кусок шёлка. Она с трудом вытащила его и принялась разглядывать на свет.
Ничем непримечательная ткань, только сильно истрепанная от времени. Некогда мерцающая гладь шёлка заметно потускнела и потеряла безупречный вид — в нескольких местах торчали петельки из задетых чем-то острым нитей.
Откуда это взялось? Она обвела комнату взглядом. Брат не любил роскошь. Поэтому в зале мало мебели: несколько резных стульев из тёмного дерева, стол с «четырьмя сокровищами кабинета» — бумагой, тушечницей, кистями и тушью. А ещё этот старинный диван-лежак, предназначенный для дневного отдыха между работой с бумагами. Так, наверное, выглядит комната любого скромного правителя в мире смертных. Здесь не было ни одного цуня синего шелка!
[цунь — мера длины; около 3,33 см]
Почувствовав приближение посторонних, Люй Инчжэнь спрятала кусок шёлка в узкий рукав нижней рубашки и поправила мантию.
Дядя императора появился первым и тут же кинулся к дивану, чтобы опустить ладонь на высокий лоб племянника.
— Лун-эр… — с болью в голосе произнёс он и сразу обратился к Люй Инчжэнь. — Объяснись, Владыка-страж!
— Какие слова желает услышать Бог войны? — Люй Инчжэнь ощутила сразу все взгляды пришедших небожителей.
Бог судьбы, Бог плодородия, Боги ветров, Богиня брачного павильона, чиновники Дворца наказаний… все лица вдруг слились для неё в одно белёсое пятно. Люй Инчжэнь поднесла пальцы к глазам и с удивлением обнаружила на них влагу. Слёзы? Когда она стала настолько чувствительной? Впрочем, реакция была верной. Любящая сестра, пусть и единокровная, не может оставаться равнодушной к беде, случившейся со старшим братом.
— Мы все хотим знать, что ты делаешь в этот час во дворце Шантянь со своей управляющей?
— Я… — Люй Инчжэнь на мгновение растерялась.
Действительно, её присутствие здесь подозрительно, учитывая состояние его величества.
—…не могу рассказать об этом уважаемому Богу войны. Мы собирались говорить с Небесным государем о личном.
— Значит, нет объяснений? — с торжествующим видом ухмыльнулся дядя императора, чувствуя близкую победу над давней соперницей.
Но Люй Инчжэнь не собиралась сдаваться! Не можешь победить честно, сбей противника с толку.
— А ты, уважаемый Бог войны, что можешь сказать в своё оправдание? Почему дворец его величества так плохо охраняется? Разве не твоя обязанность беречь Нефритового императора?
Бог войны пренебрежительно скривил губы.
— Это между нами, племянница Инчжэнь, — мной и его величеством. Нефритовый император просил не отвлекать его от чтения, поэтому западное крыло дворца Шантянь охраняется издалека.
Бог войны едва ли не впервые назвал её чжиньюй — племянница. И это вызывало куда больше подозрений, чем его обычное ехидное ворчание.
Люй Инчжэнь незаметно переглянулась с Богом судьбы. Цай Чжэань выглядел опечаленным. Он приходился императору старшим соучеником. Оба небожителя в былые времена учились у одного бессмертного мастера на Пэнлае. Инчжэнь несколько раз слышала, как Цай Чжэань называет брата наедине «шиди Юй», а тот отвечает ему уважительным «шисюн Цай».
— Если это крыло охраняется, то что сказали воины? — Люй Инчжэнь тут же уцепилась за возможность отвести подозрения. — Они наверняка видели, когда я пришла сюда. Но кто навестил его величество до меня?
Бог войны был недоволен вопросом, но всё же ответил:
— Это неизвестно, Владыка-страж. Кто-то был здесь до тебя, но воины не разглядели посетителя.
— Как такое может быть? — удивилась Люй Инчжэнь. — Или уважаемый Бог войны поставил на стражу слепых и глухих?
— Эй! Да хватит вам уже! — не вытерпел Цай Чжэань. — Небесный государь без сознания лежит, а вы двое устроили здесь поединок дракона с тигром!
— Ты прав, Совершенный владыка, — Люй Инчжэнь вежливо поклонилась Богу судьбы. — Эта недостойная просит прощения у небожителей за свою несдержанность.
[Чжэнь-цзюнь — совершенный владыка; небесный титул Бога судьбы]
— Хорошо! — с довольным видом кивнул тот. — Если вы с Богом войны спокойны, у меня от сердца отлегло. Пойду, позову целителей.
Бог войны провел Бога судьбы задумчивым взглядом и вполголоса заметил:
— Вот к чему привела беспечность у Великого барьера…
Он вроде бы ни к кому не обращался, но упрёк был явно в её сторону. Да и сказано это всё с таким расчётом, чтобы остальные хорошо расслышали, что у дворца Гуанхуэй есть претензии к дворцу Дафэн. Захочешь — не проигнорируешь! Старый хитрец…
— Ни я, ни воины уважаемого Бога войны не обнаружили в городе демона, нарушившего границу.
Она бы могла сказать больше — у Великого барьера не нашлось следов демонического присутствия, что само по себе странно, ведь тёмную ауру не спрячешь заклинанием. Но эта информация не предназначалась для посторонних ушей. Люй Инчжэнь оставила её для себя, как козырь в противостоянии с Богом войны.
— Тем не менее, его величество пострадал… Возможно, он при смерти.
Всё никак не успокоится! Она оторвала взгляд от надменного лица Бога войны и тихонько вздохнула.
— Эта ничтожная, безусловно, чувствует вину и лично во всём разберётся.
В комнату вошло несколько целителей. Оттеснив столпившихся в комнате небожителей, они принялись исследовать пульс и жизненную силу его величества.
— Я не виню племянницу, — неожиданно заметил Бог войны. — Но меня тревожит, что след этого преступления ведёт в Пустынный край.
— Нет никаких улик, указывающих на это, — возразила Люй Инчжэнь.
Удобнее всего обвинить Пустынный край, служащий последние тысячелетия прибежищем для боковой ветви клана Асюло, лояльной к Небесному городу. Их можно легко обозвать преступниками и даже примерно наказать в назидание другим демонам. Но по её мнению, это противоречит высшей справедливости и здравому смыслу.
Один из целителей выступил в центр комнаты. Он ещё ничего не произнёс вслух, но Люй Инчжэнь уже знала — хороших вестей не жди.
— Докладываю высокому собранию. Его величество Юй Сяолун находится в бессознательном состоянии.
— Когда мой племянник придёт в себя? — встрепенулся Бог войны.
— Не могу сказать точно, уважаемый. Его состояние тяжёлое. Открылись старые раны.
— Как такое случилось? На последней медитации с ним было всё в порядке! — не сдержалась Люй Инчжэнь. — Сфера жизни защищает дух его величества от разрушения.