— Я не убиваю. Неоправданный риск.
— Знаю. Потому-то нам и приходится оказывать на вас деликатное давление. Вы должны найти и ликвидировать Курзона, Великий Капо!
— Почему я? Могу рекомендовать вам два десятка профессиональных убийц.
— У этих ребят нет ваших мозгов. Очень важная часть нашего договора — следы никоим образом не должны вести ко мне. Я не могу довериться никаким кровожадным придуркам. Я доверяю только вам. Великий Капо. Найдите и ликвидируйте Курзона.
— Каким образом вы выкрали меня — в разгар операции по ограблению собора?
— Все было подстроено заранее. Я, видите ли, тоже с мозгами. Не держите зла. Успокойтесь. Найдите и ликвидируйте Курзона.
— Предположим, я соглашусь. Но я же могу продать вас в любой момент — как эта сучка продала меня.
— Нет. Вы человек слова и свое обещание молчать не нарушите. Поэтому я и доставил вас сюда. Подумайте о моем предложении. Великий Капо. Когда созреете для соглашения, мы поговорим обстоятельнее. Не верю, что имя Курзона не возникало на протяжении вашей блистательной карьеры. Напрягите память. Великий Капо. Поройтесь в своих воспоминаниях.
Курзон? Курзон, Курзон — ничего память не подсказывает… В преступном мире у него сотни знакомых. Рип стал перебирать в уме похожие фамилии и клички. Курлион. Ларри Куртейн. Курмин Слизняк. Все шваль, недостойная быть убитой…
Теперь он понимал, почему кресло раскачивается. Снаружи был шторм. Его любовница вернулась с новой порцией чего-то. Но шхуну качало так сильно, что она выронила тарелку из руки — так и не дойдя до Рипа. Ловкая, она в последний момент подхватила тарелку — как у фокусника, кусок мяса и гарнир благополучно шмякнулись обратно на тарелку. Молодая женщина лукаво улыбнулась Капо Рипу и даже весело подмигнула.
— А-ва-ва-ва! — вскрикнул я. — Это же севрский сервиз!
Она пристально смотрела на меня. Я не менее пристально смотрел на нее.
— Погодите-ка, вы ведь не моя Натома? Это же противоречит здравому смыслу. Я же видел, как она погибла в то утро! Кто вы такая, черт побери?
Она кинулась ко мне, обняла и зарыдала, надрывно взвизгивая, как будто хирург-оборотень кусал ее за ягодицы. Наконец среди всхлипов и вскриков стали проскальзывать отдельные слова:
— Гилель! Гилель! Сюда! Быстро! Он нашел Эдуарда Курзона!
Гили съехал с палубы вниз по перилам и подбежал ко мне. Он наступил на тарелку из севрского фарфора, которую девушка, будучи в расстроенных чувствах, неосмотрительно поставила на пол. Тарелка тенькнула и разломилась под ногой.
— Привет, Гинь! — радостно воскликнул жгучий носатый брюнет. — Черт, вся нога в бобах с соусом!
— Что происходит, черт возьми? Полчаса назад я своими глазами видел, как Натома погибла в Чарлстоне. А теперь она здесь, со мной, на этой качающейся штуковине…
— Это шхуна, — сказал Гилель. — Парусная. Никаких механизмов, никакой электроники. Мы на середине озера Мичиган.
— И ты это ты, а эта красавица-Натома… Натомочка, я тебя люблю, как и прежде, — с безумной силой, но не надо обнимать меня так крепко. Позволь мне вздохнуть минутку и собраться с мыслями. У меня тысяча вопросов. Во-первых, что за бред про озеро Мичиган? Оно Бог весть когда пересохло, как и озеро Эри!
— Не до конца. Осталась лужа длиной миль сто — и мы как раз посередине этой лужи, где электронные машины за нами не следят.
— Каким образом ты умудрился перенести меня сюда за полчаса. Вечный Проказник?
— Не совсем за полчаса. Потребовалось три месяца.
— Три ме…
— Видите, миссис Курзон, я же говорил вам, что у него будет полная потеря памяти.
— Не хочешь же ты сказать… что я… о, Натома, сойди, пожалуйста, с меня, я должен встать.
Они развязали меня, и я встал. Меня шатало — не только от качки. Сделав несколько неуверенных шагов, я опять сел на кресло.
— Ребята, рассказывайте все, а то у меня голова кругом идет, — взмолился я.
— Рассказывать особо нечего. Взрыв челнока и уверенность в гибели жены спровоцировали у тебя невероятной силы эпилептический припадок.
— Но я же выкарабкался?
— Да, в состоянии безумия. Эпилептическая горячка. Полная утрата памяти. Полная утрата моральных тормозов. А также утрата человечности.
— Господи! А что было потом?
— Ты стал Капо Рипом.
— Кем-кем?
— Самым подлым и хитрым заправилой преступного мира. Я бы не хотел восстанавливать в твоей памяти подробности твоей жизни в этом образе. Впрочем, мне мало что известно. А знал бы — все равно не стал бы рассказывать. Так что поставим крест на этом болезненном прошлом.
— Иными словами, я превратился в подобие низменного Секвойи.
— Не смей так говорить. Хинь!
— Теперь, Натома, я верю, что отсутствовал три месяца — как правильно ты уже щебечешь на двадцатке!.. А касательно твоего брата — правда глаза колет. Он пытался убить меня. Он пытался убить тебя. Кто, кстати, спас тебя?
— Я увидела, что ты задерживаешься, и выскочила из челнока буквально за несколько секунд до взлета. Взрывная волна контузила меня, и я потеряла сознание. К тому времени, когда меня нашли рядом с обломками, ты уже пропал.
— А потом?
— Я взяла в резервации четырех отважных индейских парной, и мы нашли тебя в уголовном подполье. Потом я нашла в Джи-Эм с Гили и ввела в курс событий. А он устроил все остальное.
Я угрюмо зыркнул на мою верную женушку.
— Извини, но мне придется пришить твоего братца-разбойника.
— Бога ради. Хинь, не надо. Не будь больше Капо Рипом.
— Я вынужден убить твоего брата.
— Команда решительно против резни внутри нашей семьи, — сказал Гилель.
— Против? Если Угадай выпустит мне кишки, многие в Команде только радостно перекрестятся.
— А если ты убьешь Угадая?
— Еще больше народу обрадуется. Позволь полюбопытствовать — что ты намерен делать с загадочным предателем? Будешь и с ним цацкаться? Направишь его в тюрьму? Или на перевоспитательную терапию?
— Гинь, ведь это ты подарил Секвойе вечную жизнь!
— Да, тем что убил его. А теперь я свой дар заберу обратно — вторично убив. — Тут я решительно ткнул пальцем в сторону Натомы. — И мне плевать, если это разрушит мой брак!
Натома, заламывая руки, повернулась к Гилелю.
— Гили, милый, помоги! — запричитала она.
— Что я могу сделать, душечка? Он осуществляет то, о чем мы говорили тогда на Пустошах. Но он прет вперед как танк. Как его теперь остановить? Сама видишь. Я никогда не думал, что он станет таким неуправляемым и кровожадным. Он пугает меня.
— Что вы мне вкололи, чтобы я вышел из кризиса и опять стал самим собой?
— Ты отстал от времени. Уколы в прошлом. Мы используем эстрогены.
— Что это за хрень такая?
— Давай поговорим начистоту, — сказал Гилель, немного заводясь. — Ты чувствуешь прилив обновления, но не советую тебе делать из меня что-то вроде боксерской груши для упражнений. Я этого не люблю. Не твое собачье дело, каким образом я вытащил тебя из горячки. Скажи спасибо — и забудь. Может, я и не могу командовать тобой, но я еще в силах не позволить тебе командовать собой! Или мы будем беседовать на равных, или вали отсюда на все четыре стороны. Прыгай с борта и плыви к берегу.
Справедливость была на его стороне, поэтому я извинился.
— Ладно, проехали. Ты нашел Вождя?
— Да, с твоей помощью.
— С моей помощью? Ты что-то путаешь. Мои поиски были бесплодны. И где же он?
— В четверти мили отсюда. Под нами.
— Как! В озере?
— Под озером.
— Ну-ка, растолкуй.
— Электронная шайка прикладывала все силы, чтобы ты держался подальше от Тщикаго, а я — от Джи-Эм. Какая связь между двумя этими городами? Вот тут-то меня и осенило. Под Детройтом — нынешним городом Джи-Эм — начинаются сотни и сотни миль выработанных соляных шахт, которые тянутся до самого Тщикаго. Таким образом, я как бы отирался у одного конца загадки, а ты у другого. И поэтому нас обоих гнали прочь. Профессор Угадай и его гермафродиты где-то между Тщикаго и Детройтом. Возможно, прямо под нами.