– Но Жак, ведь он еще ребенок!
– Ребенок!
У меня разболелась голова.
– Петер, вам лучше уйти. Приедет полиция, поднимется шум. Ваши с Ирис имена появятся в газетах. Кому это нужно?
– К сожалению, ты прав, Жак. Следов не скроешь. Если бы мы только втроем знали…
– Надо поговорить с Жанной, – предложила Ирис. – Может быть, она что–то знает?
– Нет. Ведь Ронни закрыл ее в комнате. Его отпечатки пальцев надо сохранить до прихода полиции.
Я направился к телефону.
– Жак! – остановил меня Петер.
– Ко всем чертям! – вскипел я. – Что мы еще можем сделать?
– Хорошо. Но позволь мне позвонить. Я. знаком с одним полицейским.
– Сержантом Трантом? – спросила Ирис.
– Да.
Он взял трубку. Я не противился. Не все ли равно, кто вызовет полицию.
Трант? Кто он такой? Мне было слышно, как брат негромко разговаривал по телефону. Я сел в кресло так, чтобы не видеть Ронни. В голове у меня была только одна мысль: Ронни умер! Его убил мой сын.
Через десять минут приехал Трант и еще несколько полицейских. Детектив Трант был высокий элегантный мужчина, со светскими манерами, лет сорока. Он поздоровался с Петером и Ирис как с хорошими знакомыми. Меня злил и раздражал тихий голос, которым он отдавал приказания своим подчиненным.
Он подошел к телу. Стоя в глубине комнаты, я чуть не закричал: «Это, черт возьми, Ронни, а не вещественное доказательство!»
В комнату быстро вошел человек с черной сумкой и склонился над Ронни. Это был врач. Два полицейских стояли у двери, резко контрастируя с роскошной обстановкой гостиной. «Вот такими и должны быть полицейские», – подумал я. Трагедия – это ужасные контрасты и стук тяжелых сапог. Здесь неуместен элегантный вид, как у сержанта Транта.
Петер рассказал о том, что Жанна закрыта в своей комнате, и сержант Трант спокойно сказал:
– Значит, будет лучше, если я сначала поговорю с миссис Шелдон.
– Может, мне пойти с вами, – предложила Ирис. – Бедное дитя сидит там в полной неизвестности уже несколько часов. Желательно, если о происшедшем ей сообщит кто–нибудь из нас.
– Я сам ей скажу, – заявил я.
– Трант, это мой брат Жак.
Умные глаза Транта остановились на мне. Он позвал одного из детективов, и мы пошли наверх. Только я знал, где расположена комната Жанны, вернее комната Ронни. Дверь была закрыта, и ключ торчал в замке. Детектив сфотографировал замок. Когда мы вошли в комнату, я рассказал Жанне о случившемся, сделав это не слишком тактично. Просто выложил: «Ронни убит».
Жанна в ужасе прижалась ко мне. Я ничего не говорил про Билла, но она, очевидно, и так догадалась. Сержант Трант отнесся к ней внимательно и чутко, не задавал никаких вопросов. Ирис осталась с Жанной, а мы спустились вниз. Когда мы направлялись в гостиную, парадная дверь открылась и в холл вошла Анни. Она не заметила нас, но не могла не видеть полицейских машин, стоящих у дома. Она поняла, что случилось что–то ужасное. Анни тяжело поднималась по лестнице, теребя белые перчатки. Подойдя совсем близко, она увидела нас.
– Жак, с Ронни что–то случилось? – воскликнула она.
– Его застрелили.
Она зашаталась и схватилась за мою руку. Перчатки упали на пол.
– Анни, это сержант…
Она посмотрела на него невидящим взглядом, и я понял, что до нее сейчас не дойдет ни одного слова. Трант прервал меня:
– Не сейчас. Пусть она побудет с теми женщинами.
– Мои перчатки, Жак, они, кажется, упали на пол.
Я привел ее в спальню и оставил на попечение Ирис, а сам вернулся в гостиную. Петер, Трант и доктор склонились над телом Ронни. У двери стояли два полицейских, два детектива внимательно разглядывали комнату.
Доктор произнес:
– Он умер между девятью и девятью тридцатью.
– Да, – сказал я. – Жанна Шелдон звонила мне в двадцать минут десятого, после выстрелов.
Трант знал об этом. Мы сообщили ему все, что знали. Он посмотрел на меня.
– Поскольку миссис Шелдон звонила вам, я думаю, вам лучше других известно, что здесь произошло.
– Конечно, я расскажу все, что вы захотите услышать. Мы сели на диван. Я всегда считал, что у полицейских имеются блокноты и карандаши. Трант же был исключением. Мне было бы легче, если бы я почувствовал к нему симпатию и он не казался бы мне слишком интеллигентным и спокойным в такой ситуации.
– Вас зовут Джакоб Дулитч?
– Нет, Джонатан. Но все зовут меня Жаком.
– Вы компаньон издательства «Шелдон и Дулитч»? Это у вас издаются произведения Гвендолен Снейгли?
– Да.
– Вы женаты?
– Моя жена умерла.
– Да, помню. У вас есть сын. Кажется, ему должно быть около девятнадцати лет?