Я внимательно прочитал всю рукопись, чуть не утонув в море имен, но нигде больше не нашел имени Хамбера. Итак, три из одиннадцати лошадей провели когда-то по нескольку месяцев в конюшне Хамбера, вот и все.
Я протер глаза, которые от постоянного недосыпания были словно песком засыпаны, и в эту минуту на весь дом оглушительно зазвонил будильник. В изумлении я посмотрел на часы – уже полседьмого! Встав и потянувшись, я воспользовался ванной, засунул рукопись под пижамную куртку и надетый поверх нее свитер и, зевая, побрел в спальню, где остальные уже вставали и с заспанными глазами натягивали на себя одежду.
Во дворе было так холодно, что казалось, каждый предмет, которого касаются пальцы, высасывает из них тепло, заставляя их неметь и дрожать, а холодный воздух замораживал горло, как кофе со льдом. Вычистить стойла, оседлать лошадь, выехать на пустошь, легкий галоп, шаг, обратная дорога, стереть лошади пот, завести ее в стойло, принести воду и корм, позавтракать самому. Проделать то же самое со второй лошадью, с третьей, пообедать.
Во время обеда пришел Уолли и распорядился, чтобы я и два других конюха вычистили упряжь. Покончив с консервированными сливами, мы пошли в сарай и принялись за седла и уздечки. Здесь было тепло от плиты, и я заснул, положив голову на седло. Один из моих напарников толкнул мою ногу и сказал: «Проснись, Дэн, тут работы полно». Я снова вынырнул на поверхность, но не успел открыть глаза, как второй произнес: «Оставь его, он свою долю делает», и, призвав благословение на его голову, я погрузился в темноту. Четыре часа настало слишком быстро, а с ними наступило время вечерней работы в конюшне, в семь ужин, и еще один день почти кончился.
Почти все время я думал о Хамбере, чье имя трижды упоминалось в рукописи. Вполне возможно, что это имело не большее значение, чем факт, что четырех лошадей во время их подозрительных выигрышей кормили брикетированным кормом. Что меня действительно беспокоило, так это мысль, что я не заметил этого ни в первый, ни во второй раз. Видимо, у меня не было причин обращать внимание на имя Хамбер, пока я не увидел его самого и не поговорил с его конюхом в Лестере. Но ведь если я пропустил одно имя, повторяющееся три раза, то мог пропустить и другие. Теперь придется составлять список всех встречающихся в рукописи имен и проверить, нет ли еще подобных совпадений. Электронный компьютер справился бы с этим за считанные секунды, мне же как пить дать придется провести еще одну ночь в ванной комнате.
В рукописи упоминалось больше тысячи имен. Половину я переписал ночью в среду, поспал немного, покончил с этим делом в четверг и еще поспал.
В пятницу для разнообразия выглянуло солнце, и утро было чудесным. Я ехал на Спаркинг Плаге в середине цепочки и размышлял о своем списке. Кроме Хамбера, еще только один человек упоминался в связи с несколькими лошадьми. Это был некий Пол Дж. Эдамс, и он в разное время был владельцем шести лошадей. Шесть из одиннадцати – это не могло быть случайностью. Вероятность такого совпадения ничтожно мала. Я был убежден, что сделал первое действительно важное открытие, хотя и не понимал пока, каким образом тот факт, что П. Дж. Эдамс, эсквайр, в течение нескольких месяцев был владельцем лошади, связан с допингом, примененным к ней год или два спустя. Все утро я ломал себе над этим голову без малейшего успеха.
Поскольку день был ясный, Уолли заявил, что самое время мне почистить попоны. Это означало, что я должен разложить попоны, которыми накрывали лошадей для тепла, на бетонной площадке во дворе, полить их из шланга, почистить с помощью специального моющего средства и щетки с длинной ручкой, снова полить из шланга и развесить на заборе, чтобы стекла вода, прежде чем их отнесут в теплый сарай досушиваться. Эту работу все терпеть не могли, и Уолли, относившийся ко мне еще более холодно со времени позорного проигрыша Спаркинг Плага (хотя он не зашел настолько далеко, чтобы прямо обвинить меня в его организации), с трудом сдерживал неприязнь, сообщая мне о том, что настала моя очередь ее делать.
По крайней мере, подумал я, разложив после обеда пять попон и основательно полив их водой, у меня есть часа два, чтобы спокойно поразмышлять в одиночестве. Но, как это часто случается, я ошибался.