Он хмыкнул.
Она покачала головой.
— Всё, что тебе нужно было сделать, это согласиться с этим, ты знаешь. Ты мог бы заниматься со мной любовью уже прямо сейчас.
Его больные глаза широко раскрылись при этом замечании, опухшие веки задрожали.
Она кивнула.
— Я не дразню тебя. Я говорю тебе, как есть, — она снова покачала головой. — Или как это могло быть. Если бы ты хоть немного открыл свой разум. Если бы ты только уловил возможности. Я думала, что знаю тебя, Майк. Я думала, что поняла тебя, — когда она говорила, её голос смягчился, в нём прозвучало явно искреннее сожаление. — Иначе я бы никогда не втянула тебя в это.
Она наклонилась ближе, зажала угол полоски изоленты между большим и указательным пальцами и медленно отклеила её от его лица. Майк выплюнул комок ваты, оказавшийся розовым женским носком, и несколько раз грубо кашлянул.
Он посмотрел на Марни глазами, затуманенными свежими слезами.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
— Ты выбила из меня всё дерьмо, — он всхлипнул при воспоминании о том, как её кулак снова и снова врезался в его плоть. Дикое выражение её лица в эти моменты будет преследовать его до конца его дней — если, конечно, у него ещё останутся дни, кроме этого. — Ты не… останавливалась…
Она кивнула.
— Я должна была, Майк. Это был единственный способ сохранить своё лицо после того, как ты нас отверг.
— Я не понимаю. Я не понимаю, как ты могла сделать это со мной. Я… — он тяжело сглотнул и выдавил из себя слова. — Я тебя люблю.
— Я знаю, — тот оттенок печали вернулся, хотя на этот раз он не был уверен, был ли он настоящим. Было ощущение, что она снова начала манипулировать им. А может, и нет. Может быть, это снова была просто паранойя. В этот момент трудно было заметить разницу. — Я очень много работала, чтобы заставить тебя полюбить меня.
— Значит, вот что это всё было? Работа?
Она покачала головой.
— Конечно, нет. Надя поручила мне набрать тринадцатого члена группы, потому что я всегда лучше всех выявляла особенных, редких, у которых есть всё необходимое, чтобы быть частью того, что мы делаем. В конце концов, я была тем, кто изначально привёл её в группу.
Майк нахмурился.
— Хм-м-м…
— Это тебя удивляет?
Майк бы пожал плечами, если бы был на это способен. Но его руки были туго вытянуты в обе стороны, а запястья привязаны к латунным перекладинам спинки кровати отрезками верёвки.
— Наверное, я просто решил, что весь этот заговор был её идеей.
Марни покачала головой.
— Нет. На самом деле, это была более или менее моя идея. Я была одним из трёх первых членов-основателей.
Майк покосился на неё.
— Чего-чего?
— Ты слышал меня.
— Так что ты мне говоришь, Марни? Ты просто однажды решила основать сатанинский культ, потому что… почему? Это просто казалось забавным занятием?
— Я сделала это, потому что хотела служить Сатане и потому что я выросла в такой вере. Я знаю, это звучит смешно для тебя, но это правда.
— Сейчас мне мало что кажется смешным, могу тебе сказать. Так кто же были два других основателя?
— Блейк был одним из них. Другого… больше нет с нами.
— Что с ним случилось?
Марни улыбнулась.
— Ты имеешь в виду, что с ней случилось? Ты знал её, на самом деле. Она работала с нами в колл-центре. Николь Симмонс.
Майк долго молча смотрел на неё, пока обдумывал это. Поначалу это откровение почти оцепенело от шока. Это сменилось вспышкой зажигательного гнева, прошедшего в мгновение ока и вновь сменившегося страхом. Он выдохнул и сказал:
— Николь мертва. Несчастный случай.
Марни коснулась его нежной щеки. На этот раз в её выражении было что-то почти жалостливое.
— Часть этого правда. Я позволю тебе самому решить, какая часть.
— Это безумие. Ты говоришь об убийстве.
Марни пожала плечами.
— Это один из способов так назвать это, если ты смотришь на это через призму правил и положений нормального общества.
— Чёрт возьми, Марни. А как ещё на это посмотреть?
Ещё одно пожимание плечами. Ещё одно прикосновение её руки к его раненой щеке, на этот раз с более сильным давлением, заставляющим его вздрогнуть.
— Как на оправданную казнь.
Майк не знал, смеяться ему или плакать. На самом деле ему хотелось делать и то, и другое.
— Сумасшедшая. Чертовски сумасшедшая, — он тряс головой из стороны в сторону, снова и снова. Его разум пошатнулся. — Ты не в своём уме, Марни. Ты это знаешь?
— Надя вынесла приговор о смерти в своей законной роли лидера группы. Николь готовилась покинуть нас. Она проговорилась однажды ночью, когда мы допоздна пили. Конечно, я должна была сказать Наде. Я любила Николь, но я люблю группу больше.