План был простым до тупости. Двое бойцов бегут к цели, пока остальные двое обстреливают ее сорокамиллиметровыми гранатами в надежде заставить врага не высовываться. Достигнув лаборатории, первые двое, в свою очередь, прикрывают движение второй пары. Хин должен идти последним.
Однако гранат оставалось не так много, и Йегер чувствовал, что инициатива переходит в руки противника. На месте Каммлера он и сам поступил бы точно так же: отвел бы основные силы в лабораторию и стал дожидаться приближения врага.
Местность вокруг лаборатории превосходно простреливалась.
Он окинул взглядом остальных:
— Готовы?
Вместо ответа Повеса и Алонсо со щелчком зарядили гранаты в подствольники. Стальное выражение их глаз говорило о многом. Если уж Йегер решился на самоубийственный забег, сложно представить человека, который лучше сумеет прикрыть его спину. И спину Наровой.
Он обернулся к ней:
— Подбросим монетку, кому идти первым?
На лице Наровой появилась тень улыбки.
— Я — девушка. Ты должен мне уступить.
Йегер ухмыльнулся. Такова была Нарова. Она никогда не теряла присутствия духа, в каком бы дерьме они ни оказывались. Йегер вынужден был признать, что именно это ему в ней и нравилось.
Мгновение они осматривали местность, прикидывая маршрут, который бы обеспечил лучшее укрытие. Впрочем, вариантов было очень немного.
Йегер уже напряг мышцы, готовясь сорваться с места, как вдруг его карман завибрировал. Однозначно Каммлер с еще одним безумным ультиматумом. Что ж, для таких вещей уже слишком поздно. Настало время покончить с этим, так или иначе.
Жужжание «Иридиума» услышали все. Нарова взглянула на Йегера:
— Ты не ответишь?
— Зачем? Давай просто сделаем это.
Нарова стояла на своем:
— Проверь. На всякий случай.
Йегер вытащил телефон. Неизвестный номер. Не Каммлер. Он нажал на кнопку ответа, переключив телефон в режим громкой связи.
— Это Фальк, — зашептал испуганный голос. — Я знаю, что у вас нет причин мне верить, но поверьте. Мой отец держит твою жену и Питера Майлза здесь, в своем бункере. Под землей. Он запер меня после того, как я попытался дозвониться тебе, Ирина. — Он перевел дыхание и продолжил: — Ирина, ты ведь меня слышишь, правда?
— Я здесь, Фальк. Говори.
— Как приятно услышать дружеский голос… Это место — настоящая крепость. Чтобы пробраться внутрь, вам нужно…
Его слова прервали яростные крики и звуки беспорядочной стрельбы, доносившиеся откуда-то издалека. Телефон оставался на связи еще пару минут, и Йегер услышал голос бесновавшегося Каммлера:
— Мой единственный сын! Наследник рейха! Ты пытаешься предать меня?! Кому ты звонил?! Говори!
— Кому бы я мог звонить в такой момент? — возразил Фальк. — Я пытался выйти в интернет, чтобы выяснить, как можно обработать раны старика!
— Пускай сморщенный ублюдок сдохнет! — прорычал Каммлер. — Пускай они оба сдохнут! И в следующий раз, сын ты мне или не сын, предупредительных выстрелов не будет! Я буду стрелять на поражение!
Звонок оборвался.
75
Какую-то секунду четверо глядели друг на друга в молчаливом ошеломлении. Сейчас, в решающий момент, такого поворота событий они не ожидали.
Первым заговорил Йегер.
— Ты веришь ему? — спросил он, обращаясь к Наровой. — Веришь тому, что он сказал?
— Думаешь, это еще один спектакль? Такой страх не сымитируешь.
— Значит, он в подземном укрытии. В том, который построили рабочие. Вот куда увел их Каммлер. Иначе и быть не может.
Йегер потратил несколько секунд на то, чтобы объяснить Повесе и Алонсо, что они узнали от Хина.
— Один хрен, — проворчал Повеса. — Нам все равно нужно захватить лабораторию Каммлера.
— Он прав, — добавил Алонсо. — Есть лишь один путь.
Йегер поднял руку, призывая всех к тишине.
— Всего одну секунду. — В его мозгу начала вырисовываться идея, столь же безумная, сколь и прекрасная. — Каммлер укрылся в бункере вместе моей женой и Майлзом. Это означает, что у нас больше нет ни одной причины не взорвать вольфрамовую бомбу. Он не обезвредил устройство — готов поставить свою жизнь. Поверьте мне, ребята, оно по-прежнему там и по-прежнему готово к взрыву.
Мгновение он всматривался в их лица. Повесу и Алонсо его предложение, похоже, ошеломило; Нарова выглядела так, словно не могла сдвинуться с места.