— О чем он толкует? — спросил Джет Джорджсон.
— Наши лица, — отрешенно сказал Джимми Джаз. — Им нужны наши лица.
— Он быстро соображает, — улыбнулся Макфили.
— Они собираются поместить наши фотографии на эти штуки, Ферман. На всякие разные товары, вроде футболок, наволочек, коробок для завтраков. Или даже на саму коробку с порошком.
— Возможности бесконечны, — сказал Абернати. — Любые товары. Все заинтересованы в вас в связи с растущей популярностью «Наноклина» и его рекламы.
— Нам нужно будет обыграть это в следующем видеоролике, — сказал Левин. — Боддеккер, пометь себе.
— Готово. — Я притворился, что заношу это в ноутбук.
— И разумеется, — прибавил Абернати, — поскольку это неразрывно связано с прибылью, мы заплатим вам за использование ваших изображений.
— Два процента от общей суммы доходов Пембрук-Холла, связанных с «Наноклином», — подытожил Макфили.
— Не фигово, — одновременно сказали Джет и Шнобель, хлопая в ладоши.
В этот момент я случайно бросил взгляд на Дансигер. Определенно ей что-то не нравилось. Она стиснула кулаки и обводила зал гневным взглядом.
— Постойте, один момент, — сказал Ферман. — Вы хотите засунуть нас повсюду, да?
— Вы и так уже повсюду, — ответил Финней.
— Я не говорю о самом ролике. Вы имеете в виду, что будете помещать наши фото на… я не знаю… на зубные щетки. Пижамы. Глупые штуки вроде этих…
— И вы будете получать за это деньги.
— Да, но я бы хотел контролировать это. Я хочу сказать, что если это товар, который мне не нравится, или он настолько идиотский, что даже Милашки животы надорвут… Я имею в виду… Я не хочу, чтобы так получилось: я барахтаюсь с какой-нибудь девчонкой, а на вонючей пачке презервативов моя морда. Я желаю сам решать — куда можно воткнуть мою физиономию.
Джустман поднялась на ноги.
— Я полагаю, мой клиент в своем праве, мистер Левин. Это проблема. Нам нужен некий компромисс, дабы мой клиент не претерпел оскорбления достоинства.
Левин кивнул.
— И что вы предлагаете, мисс Джустман?
— Я предложила бы исправить соответствующий пункт контракта этих джентльменов и оговорить право на запрещение использования их изображений на товарах, которые они сочтут неприличными или же несовместимыми с убеждениями и образом жизни.
— Значит… — начал Ферман.
— Если вам не нравится товар, где планируют разместить ваше изображение, вы имеете право отклонить его, — объяснил Левин.
— Это приемлемо для вас, мистер Левин? — спросила Джустман.
— Вполне. Считайте, уже сделано. У Фермана отвисла челюсть, и он посмотрел на Джустман чуть ли не с суеверным ужасом.
— Включите в контракт право отклонения товара и два процента доходов от товаров, связанных с «Наноклином».
— Готово, — сказал Абернати.
Дансигер с шипением выдохнула воздух. Она наклонилась вперед, будто собираясь подняться на ноги, затем снова расслабилась в своем кресле.
— Мне это не нравится, — прошептала Дансигер тихо.
— Итак, — сказал Левин, кажется, очень довольный собой. — Мистер Абернати, если вы будете так любезны, загрузите исправленный контракт на слэйты, чтобы эти джентльмены могли его подписать…
— Постойте-ка минутку. Вы кое-что упустили из виду. Дансигер наконец совладала с собой и — что более важно — привлекла внимание «стариков».
— Есть еще один пункт, который пока не упомянут, и мне интересно знать — когда же вы вспомните о нем, джентльмены.
Левин вежливо кивнул.
— Да, мисс Дансигер?
Дансигер взмахнула руками в такт своим словам.
— Сейчас много всего было сказано о гонорарах для присутствующих здесь молодых людей, Дьяволов Фермана. Они, несомненно, достойны поощрения, поскольку они — кровь и плоть этой кампании. — Дансигер взглянула на Дьяволов. — Прошу прощения за выражение.
— Данные расценки находятся в пределах установленных норм для актеров подобного типа, — сказал Абернати.
— И я не сомневаюсь, что вы наградите их сообразно заслугам, — помедлив, продолжила Дансигер. — Но как насчет скелета, на который наросла эта плоть? И который, как ни крути, обеспечил ей успех?
— Вы, конечно, имеете в виду писательский талант мистера Боддеккера, — сказал Левин.
Само собой. Дансигер могла быть моим жесточайшим оппонентом внутри творческой группы, однако ей нельзя было отказать в чувстве справедливости. Вот только в этом случае чувство справедливости вело ее не туда… Я поспешил вмешаться.