— Кровать пятьдесят четыре, говорит «Колумбия», замечена нехватка воздуха.
Майкл Коллинз? Это вы?
— Ты же звал меня?
Я думал, что в тот день вы меня не услышали.
— А я услышал. Бей. Бей кулаками, ногами, бей как хочешь, только низко.
Кулак врезался во что-то мягкое, а пятка — в голень. Лягух вскрикнул от боли. И вдруг — глоток воздуха. И трава под щекой. Приют «На Границе» лежал на боку, пейзаж перевернулся. Дышать. В нескольких сантиметрах навозный жук лавировал между каплями дождя. Мне захотелось встать и вернуть мир на место, но Лягух прижал меня к земле, упершись ступней между лопаток.
Послышался щелчок пряжки ремня. Звук расстегивающейся ширинки. На ноги полилась теплая жидкость, вонь аммиака смешалась с грубым запахом мокрой земли.
— В следующий раз, — послышался голос, будто издалека, — следи за языком. За тем, что и кому ты рассказываешь.
Лягух помочился до последней капли, застегнул ширинку и удалился, тяжело ступая.
Когда я открыл глаза, я бежал. В темноте Творения, первого дня, в темноте до появления света, когда была лишь пропасть, вода и Бог. Да и насчет Бога я не до конца уверен. Гроза усилилась, заливая все мои пожары, вымывая землю из волос, грязь с лица, мочу Лягуха с одежды. Я не знал, где находился, но надо было бежать — в это я твердо верил. Леденящий душу холод следовал за мной, я чувствовал его дыхание на шее.
— Остановись, мальчик мой. Ты подхватишь пневмонию.
Нет, Майкл Коллинз. Вы всего лишь голос в моей голове.
— У многих людей звучат голоса в голове. Самые хитрые на этом зарабатывают. Остановись, говорю же тебе.
Я не сумасшедший. Я изучал план полета «Аполлона-11» с мамой. Я все читал о Баззе, Ниле и о вас. Я знаю, что теперь вы должны быть на Земле. Вы не можете со мной разговаривать. Это невозможно.
— Ну вот опять. Твой старый учитель Ротенберг прав. Ты не слушаешь. Неважно, где я. Я говорю с тобой — это главное.
Позвольте мне бежать спокойно, Майкл Коллинз. Если я остановлюсь, холод догонит меня. Никто не может мне помочь. Я один.
— Не смеши меня, мальчик. Хочешь, я расскажу тебе о настоящем одиночестве? О поднимающейся в душе тревоге всякий раз, когда «„Колумбия“ с каждым оборотом» оказывается по ту сторону Луны? Когда ночь обрывает радиосвязь — единственное, что соединяет меня с человечеством? Ты хоть представляешь, какие монстры живут там в глубине кратеров?
Простите, Майкл Коллинз. Я не хотел вас обидеть. Папа говорил, что вы — истинный герой всей этой миссии, что для управления «Колумбией» нужны стальные нервы.
— Забудь про стальные нервы. Вот что я хотел тебе сказать в твой день рождения. Это наша маленькая тайна, поскольку ты тоже в каком-то смысле космонавт. Ты знаешь, как я держался, пока был по ту сторону Луны? Как сопротивлялся давящей тишине и темноте? Я знал. Я знал, что «Колумбия» вернется к свету, что все это лишь вопрос орбиты. Поверь моему опыту. Худшее из одиночеств длится всего сорок семь минут.
~
Где-то в архивах Национальной жандармерии вы можете найти рассказ о том вечере, о ночи моего шестнадцатилетия. Если точнее, вам придется обратиться в архив министерства обороны и попросить дела четвертого регионального командования, округа Юг-Пиренеи, группы жандармерии Верхних Пиреней, а еще точнее — жандармерии Лурда. Если архивы еще не сожгли, не потеряли, не украли и не испортили, вы сможете ознакомиться с протоколом.
Там должно быть примерно следующее:
Рапорт жандарма Лувье, 31 июля 1969 года
Примерно в 22:15 28 июля 1969 года нам позвонили из заведения «На Границе», принадлежащего Департаментскому управлению по вопросам здоровья и общества при епархии Тарба, и сообщили о сбежавшем воспитаннике. В 23.00 старший сержант Казо и я сам заметили на дороге к Лурду заблудившегося молодого человека. Очевидно в растерянности, он представился как «Джозеф Марти, сирота и космонавт», а после потерял сознание. Он час бежал под дождем и преодолел восемь километров. Шеф Казо и я сам проконсультировались по телефону с заведением «На Границе» и, убедившись, что молодой человек не ранен, решили отвезти его в отделение жандармерии. Во время составления рапорта Джозеф Марти заявил, что на него напал человек по кличке Лягух, главный надзиратель приюта. Именно нападение толкнуло его на побег: молодой человек воспользовался неисправностью замка главных ворот.