И матросам хотелось посмотреть «заграничную жизнь», вовсю старались. А было работы много: красили, драили, кое-что заменяли новым, что-то чинили. «Все должно сверкать», — говорил боцманмат Павлов.
Наступил день 21 августа 1913 года. Погода тихая, ярко светит солнце…
Балтийский флот в море — зрелище незабываемое.
Эссен держал свой флаг на «Рюрике», на флагмане находился и контр-адмирал Максимов — командир бригады крейсеров.
Из воспоминаний Дыбенко:
«На шестой день плавания солнце озарило тихие воды океана, переливавшегося зелеными и темно-синими тонами. Равномерно покачиваясь, идут корабли. Растет и быстро приближается английский берег, покрытый бархатной зеленью. На горизонте показался портовый город Портсмут…
На пристани с каждой минутой возрастала толпа любопытных. Матросы очередных номеров нервничали, суетились в ожидании команды: „Приготовиться на берег“.
В 11 часов с флагманского судна передали: „Команду пустить на берег“.
На сей раз нет придирок за перешитое обмундирование. Катера и баркас у трапов. Команда быстро, с сияющими лицами, спешит на катера, на берег. Спешат в заграничный город. На берегу шумная толпа приветствует русских моряков…
Берег обсажен ивами, купающими свои плакучие ветви в водах залива. Это центр. А вот и окраина, где живут портовые рабочие. Здесь нет благоухающей зелени и плакучих ив; здесь нет суровых, но по-своему роскошных домов и магазинов с богатыми витринами, роскошных кафе, ресторанов. Это узенькие улицы с убогими одноэтажными домишками. Здесь вы не увидите быстро мчащихся роскошных экипажей, автомобилей. Здесь снуют черные тени грузчиков-угольщиков. Невольно сверлит мысль: видно, живется хорошо рабочему только в сказочном мире да „за границей“, которую нам не удастся увидеть. А здесь — здесь царит власть капитала, власть имущих. Невелика разница между конституционной Англией и монархической Россией: и там и здесь в рабочих кварталах царят голод, нищета…»
Не понравилась Павлу и Франция, а точнее, французский портовый город Брест, куда из Англии прибыли русские военные корабли.
«…Какая разница между английским Портсмутом и французским Брестом?.. И там и здесь вы увидите счастливых богатых, для которых действительно существует свобода, и тут же, на окраинах, в рабочих кварталах, вереницы голодных, полураздетых ребятишек, выпрашивающих: „Русь, папиросы! Русь, деньги“. Разве для всех одинаково и здесь светит солнце? Разве здесь мать и дочь не торгуют своим телом за франк и рюмку коньяку? Разве в стране, где нет нищеты и голода, могли бы молодые девушки-француженки, стоящие за прилавком магазина, предлагать себя для потехи полупьяным русским, японским и тем же английским морякам? Нет! Видно, и в „свободной“ Франции закон все тот же: защищать купцов, банкиров, фабрикантов. Для рабочего один удел: жестокая борьба против насилия и рабства, против беспощадной эксплуатации труда…
Французские моряки приняли нас с чувством взаимной дружбы, взаимного доверия и взаимного понимания. Мы имели общие цели и одинаково тяготились своим кабальным положением. Провозглашенные тосты за тесный союз французских и русских моряков и за свержение русского царя были продиктованы чувством нашей совместной гордости и солидарности.
Перед уходом эскадры из Франции была получена телеграмма: „В германские порты не заходить. По пути в Россию посетить Норвегию…“».
Из Норвегии эскадра вернулась на родину, корабли заняли свои постоянные места.
Дыбенко не поверил, когда боцманмат Павлов объявил «волю» командира: «За усердие и старание тебе разрешено на неделю съездить домой… Аль забыл, что после двух лет службы, если нет замечаний, матросу положен кратковременный отпуск?» «Ясно!» — ответил Дыбенко.
В первых числах января 1914 года он выехал в Новозыбков.
…Павел дома, в кругу родных. Повезло: братья тоже приехали на побывку. Вечером избу заполнили соседи: узнали, что к Ефиму Дыбенко приехал младший сын, который недавно побывал в заморских странах. Что видел, то и говорил Павел, не приукрашивал, не очернял «заграницу».
— Как и у нас, богатые купаются в масле, трудовой народ мается.
— Теперь ты, сын, убедился: нет счастья на земле и искать нечего, — опять повторил отец.
— А насчет войны что слыхать? — громко спросил старик сосед Силантий, сидевший на полу у двери.
— Видно, войны не избежать.
Расходились поздно. Утром мать просила сыновей:
— Сходите к фотографу, карточка на память останется в доме.