Разве не интересна работа ныне здравствующего Александра Николаевича Гаркавца, опубликовавшего тексты «старых» армянских молитв? Они на тюркском языке, поэтому автор назвал свой труд «Кып-чакским письменным наследием»… Безукоризненная работа, если бы не наперед заданные комментарии к ней.
И в самой Армении есть древние книги, написанные армянской графикой, но по-тюркски. Похоже, не сирийский, а все-таки тюркский язык был у армян, раз на нем писали молитвы в ранней Армении[6]. Есть и другие, более весомые доводы в пользу этого утверждения, о них расскажу позже.
Знающие историю армяне признают: веру они приняли от тюрков, «гуннов», как было когда-то записано в истории их Церкви. Тюрки построили им первые храмы, дали крест. Армянские епископы Кардост и Макар годами в IV веке учились у нашего духовенства, переписывая книги для своей Церкви.
Тюркский язык и тюркские книги тогда считались во всем мире божественными… Это же было!
Напомню и то, что царями Армении являлись тюрки из рода Аршакидов. Едва ли не все знатные армянские роды имели тюркские корни, что отмечено в родословных. А посмотрите на топонимику сегодняшней Армении, на обилие тюркских слов в ее языке. Всюду одно… Как же можно проходить мимо этих очевидных фактов?
Армянское общество неоднородно, и не заметить это трудно. Конечно, не все армяне говорили по-тюркски… значит, не все поймут меня. Что, если потомки тюрков, ставшие армянами, не могут успокоиться? Что, если они, наши братья по крови, ищут себя, свою историю? Их желание присвоить Ноев ковчег по-человечески понятно, и его можно простить.
Хотя есть армянский эпос «Випасанк», а там сказано, мать вишапов жила к востоку от Арарата (Масиса). То есть в Нахичевани… Что делать? Не спорить же вечно?
Все переплелось в этом запутанном мире, где люди, не зная истории, враждуют между собой… А нужна не вражда, не спор — примирение. Отойти на исходные позиции, чтобы начать отношения тюрков и армян с правды о себе! Это — единственный путь в будущее.
Пусть моя книга станет шагом на дороге к миру. А пророка Ноя мы пригласим посредником на будущие переговоры. Почему нет? Не оставлять же мир «таким глупым и злым, каким мы нашли его при своем появлении» — это слова Вольтера.
Нахичевань — Москва. Июль 2005
МОЯ «ФОЛК-ХИСТОРИ», ГОРЬКАЯ, КАК ПОЛЫНЬ
(продолжение беседы)
— Стало модно демонстрировать эрудицию по тюркологии, например, репликами об Алтае, стременах, седле и т. д., прочитав или пролистав ваши книги. Эти «откровения» ваши или у них есть источник?
— Конечно, источник. А как же иначе?
Если позволю вольность, не сносить головы: «доброжелатели» читают мои строки под микроскопом. Сомнительную информацию стараюсь отвергать, работаю с книгами, признанными мировой наукой. На моем рабочем столе нет придворной московской, казанской или какой-то казахской истории… Это и задевает хозяев высоких кресел.
Пусть задевает. Авторитет в науке завоевывают не креслом, не приказом, а именем.
О конском снаряжении у тюрков, и не только о нем, я узнал из работ Сергея Ивановича Руденко, он копал на Алтае, но никогда не пользовался термином «тюрк». Цензура! Ученый выпустил книги по археологии, а защитил диссертацию по разделу технических наук, потому как не относился к лицам правящего в науке клана.
Не захотел писать истории на московский манер и угодил в тюрьму.
А лучше Руденко в СССР археолога не было. Его книги я «расшифровывал», держа в руках «Историю Китая», иначе не получалось. Вот цитата: «С IV века до новой эры северное царство Чжао переняло у соседей-кочевников (тюрков. — М. А.) их форму одежды (штаны для воинов. — М. А.) и по их примеру стало использовать лошадей для езды верхом, применяя необходимые седла, стремена». Это сведения древних китайских летописей.
Так кто придумал стремена и седла? Ответ ясный? Или нет?
Китайцы — написано в «московской» истории. И хоть криком кричи. А таких примеров сотни и сотни… Да, историю надо изучать и по Карамзину, и по Рыбакову, но и по атласу исторической географии. Должны быть такие атласы! Ведь карта часто несет информации больше, чем целая книга.
География — наука действительно аналитическая, точная. Используя ее методику, можно прийти к выводам, для «официальных» историков недоступным. Или «малоубедительным», как говаривал о моих книгах Олжас Сулейменов.
Что ответить?.. Есть птицы певчие, а есть ловчие. Они разные, у каждой свой полет: первые кормятся на римских задворках, другие добывают пищу в чистом поле, налету… И что бы Олжас с друзьями ни наговаривал, судить меня не им.
Они — не мои читатели.
— Ваши книги вызвали переполох в научном мире. Для них придуман даже термин «фолк-хистори», — «самодельная история», или «непрофессиональная история», чтобы отстраниться от выводов, к которым приводите вы читателей. И все равно, триумф вашей «фолк-хистори» очевиден, с чем связан он?
— Ну, уж не с распадом СССР, как говорят оппоненты, это точно. Проблема глубже, она имеет свои грани и акварельные оттенки. В ней — очередная забытая истина.
Вспомним: советское общество погубил интеллектуальный мусор, который оно же само производило. Случилось то, что случилось — оно захлебнулось в собственных отходах. Как захлебнулся Циннобер в сказке Гофмана. Партийные боссы, как и он, извели правду, творили с ней, что хотели. И то же самое получили. Историю СССР исправляли раз шесть-семь, каждый временщик желал увековечить свой взгляд на прошлое. А так не должно быть.
Это — смерть, если у страны непредсказуемо прошлое. Только думал ли кто о том, «исправляя» народу память?.. Нынешний интерес к истории вполне объясним. Общество, казалось бы, навечно опоенное ложью, вдруг ожило, тон в нем задают новые люди. Не партийные функционеры, что уже прогресс.
Я утверждаю: поле для моей «фолк-хистори» распахал ЦК КПСС, продуктом которого были академические генералы, выдававшие себя за «специалистов». Они, и только они, своей бездарностью готовили успех моим книгам.
Эти люди никогда не рисковали карьерой ради науки, не стремились открыть неизвестные страницы, их устраивала дозволенная информация, другой они чурались. За покорность получали должности и сытую жизнь. Но… лев в клетке от безделья хиреет. Издавали-то они много, только никто их трудов не читал.
То были не нужные обществу книги! Ни тогда, ни сейчас!
С перестройкой зажиревшая «элита» осталась не у дел. Ее лишили монополии на информацию. Хотя, казалось бы, нет цензуры, работай, восстанавливай правду. Но карманные «профессионалы» не умели распорядиться свободой, кто-то ушел в бизнес, в религию, кто-то на поиски легкой жизни. И никто — в литературное творчество, на «вольные хлеба», где надо рисковать и очень много трудиться.
Мои книги потребовало общество. Ему, как лекарство от беспамятства, нужна была правда. При огромных по сегодняшним меркам тиражах до 50 тысяч экземпляров книги быстро становились библиографической редкостью, их зачитывали до дыр… Почему? Потому что существуют объективные законы развития, которые живут вне зависимости от запрета или разрешения. Они, как вода в океане, существуют сами по себе.
Спрос на информацию, свободную от цензоров, он — двигатель мысли автора.
Приходишь к поразительному выводу: правду нельзя уничтожить, она вечна. Потребность знать приходит с молоком матери, это потребность здорового человека. Тогда же понял, что мои книги будут популярны до тех пор, пока говорю правду. Начну подстраиваться под кого-то — конец… Интересы побеждают на мгновение, правда — навсегда, с этой мыслью я живу.
Мой козырь также в манере письма, в отказе от дутой наукообразности, стремлюсь к ясности и предельной простоте изложения. Чтобы быть понятным даже ребенку.
Достичь этого очень легко, надо не «мудрить», не скрывать, не придумывать. Быть искренним, как мальчик из сказки Андерсена, сказавший о платье короля… Одна фраза, один литературный образ могут заменить труды пухлых научных томов, этим и привлекает меня научно-художественный жанр. Он оставляет моему слову свободу.
6
Подобное предположение согласуется и с историей Грузинской церкви. Там древнее церковное письмо называют хуцури, оно возникло в начале IV века. В нем, как и в тюркском алфавите, тридцать восемь букв. Любопытно, после Давида Строителя, который, как известно, пригласил в свое войско кипчаков, в Грузии появилась мхедрули (письменность воинов), в которой тоже было тридцать восемь букв. К XVIII веку их стало сорок. Отличало эти две письменности то, что церковное письмо называли «угловатым», то есть напоминающим древние руны. По народному преданию письменность воинов считалась древнее. Прямого указания на тюркские корни той и другой письменности нет, вопрос не исследован наукой. Но на каком языке могли говорить тюрки, попавшие в Грузию? Очевидно, на тюркском, он и вошел составной частью в грузинский язык и его письменность. Очевидно, то же самое, но по другим причинам, случилось в Армении.
И — получился очередной курьез, о котором «кавказоведы» даже не догадываются. Наградив Маштоца званием отца армянской письменности, они упустили из виду то обстоятельство, что древнеармянский язык — диалект древнетюркского. О том свидетельствует даже титул «отца письменности» — кертола Иайр, что дословно с тюркского переводится: «керт» — вырезай, делай руну; «ола» — учи, наставляй; «айр» — разъясняющий, толкующий. «Кавказоведы» же не чувствуют этого слова, его красок. А с армянского перевод вообще неизвестен.