Глава 3
— Здравия желаю, господин лейтенант, — заходя в комнату, я приложил руку к козырьку и улыбнулся. — Как поживаете?
Физиономия Шаховского вытянулась от недоумения. Он так и застыл возле своего письменного стола. Комнатушка его оказалась чуть просторнее и уютнее, чем каморка Оли в форте, да и убранство было поновее.
— Курсант Озёров? — Шаховской постарался не показаться растерянным. — По какому вопросу?
— Да так, узнать хотел, вам как, по ночам нормально спится? Совесть не мучает? Или может быть, страх?
Взгляд лейтенанта сверкнул злобой.
— Да что вы себе… — хотел он возмутиться, но я перебил его.
— Не думали, что кто-то узнает про ваш поступок? Или что мне станет всё известно? Провокация ведь был намеренной.
Я подошёл ближе к лейтенанту. Стул, стоящий возле стола, осыпался пылью, едва я направил в него тёмную дымку. Шаховской уставился ничего не понимающим взглядом на то место, где только что был предмет мебели.
— Вы что творите, Озёров? — протараторил лейтенант.
— Вот что бывает с теми, кто переходит мне дорогу. Видите, одна секунда, и ничего нет. Лишь горстка пепла, которую можно смести в совок и смыть в унитаз. Большинство тех, кто становился у меня на пути, закончили так же. Испарились, как дым, — я резко раскрыл обе ладони перед лицом Шаховского, и тот отпрянул, наткнувшись на стол, — и никто их больше не найдёт.
— Вы мне угрожаете? — голос Шахвского дрогнул.
— Я рассказываю вам, как устроена жизнь. Никому бы не посоветовал становиться моим врагом. Они долго не живут. И не пытайтесь вилять. У меня и служба безопасности хорошая, и адвокаты есть. Найти виновных нетрудно, — я опять растянул губы в улыбке, глядя на напряжённое лицо Шаховского, — а наказать — ещё легче.
— Мне приказали, я выполнил, — резко проговорил Шаховской. — Что вы от меня хотите? Я не имею никаких личных мотивов.
— Кто приказал?
— Полковник Сарычев.
— Зачем?
— Я не обсуждаю приказы.
Удивительно, как быстро раскололся лейтенант. Я думал, придётся повозиться подольше. Но поскольку Шаховской никаких личных мотивов во вражде со мной не имел (если верить его словам), то, видимо, мотивов выгораживать Сарычева у него тем более не было.
— А сомнений у вас не возникло никаких? Я уж не говорю, что приказ отдан через голову капитана. Вас это не заставило насторожиться?
— Допустим, и что?
— Вы были не обязаны. Могли бы послать полковника на хрен, например. Имели полное право.
— Я… Было сказано, что это особое задание, — замялся Шаховской. — Мне не нужны неприятности с вышестоящими офицерами.
— Понимаю. Вы — обычный карьерист, который ничем не погнушается, чтобы подлизнуть начальству. Что ж, это ваш выбор. Однако должен напомнить, — в моих руках загорелась чернота, — есть кое-что похуже немилости руководства.
— Что вам надо? Прекратите мне угрожать, Озёров! Я сказал, как было дело. Мне приказали, я выполнил, — лейтенант продолжал говорить резко, но при этом постоянно сглатывал слюну, что показывало его чудовищное волнение.
— Что мне нужно? Мне нужно знать, если снова поступит приказ подобного рода. Вы сообщите мне?
— Я предупрежу вас, так и быть.
— Знал, что договоримся. Тогда хорошего вечера, и, надеюсь, больше у нас с вами проблем не возникнет, — развернувшись, я вышел в коридор.
Значит, Сарычев всё же причастен к провокации. Я даже не сомневался в этом. Вряд ли генерал лично позвонит лейтенанту ради такого дела. Но есть ли смысл пытаться запугать начальника учебного центра? Всё-таки это полковник, а не желторотый юнец, недавно надевший погоны. Подобные действия могли повлечь ещё больше проблем. К тому же сейчас главное — быть в курсе происходящего, держать руку на пульсе и вовремя узнать, если кот-то снова задумает недоброе. Остальное — потом.
Мой «Алтай» остался за воротами учебного центра. Запрыгнув за руль, я погнал к сто пятьдесят пятому форту. Очень хотелось вернуться до темноты. Теоретически успеть можно. Туда и обратно — три часа, полчаса-час — там. Как раз часам к девяти-десяти буду в учебке.
Поначалу проблем не возникало. Я свернул возле восемьдесят восьмого форта и погнал по дороге вдоль границы. Но потом началось…
Вёрст через сорок я наткнулся на бронированный «Оникс», у которого дыханием бездны были прожжены двери, капот, колёса и щиток пулемёта на крыше. Рядом валялись остатки человеческих тел, каски, обрывки ткани и чей-то ботинок. Второй «Оникс» с дырявым боком лежал в кювете. Похоже, тёмные уничтожили один из блокпостов.