Было сложно понять, где именно пробита стена: по внутреннему контуру тянулись здания. Зато я заметил водяную плеть, которая взмыла над наблюдательным пунктом у восточных ворот и щёлкнула по приближающемуся дракону. Тот закрутился в воздухе и упал. Очевидно, подполковник Пыжов до сих пор продолжал оборонять стену.
— Пыжов там? — спросил я.
— Там, — ответил солдат.
— Я — к нему. Надо доложить о прибытии.
— Как хотите, а я — вниз. Ну на хрен! — кинул боец и скрылся за стальной дверью.
Пыжов, окружённый водяной защитой, стоял на своём обычном месте рядом с наблюдательным пунктом. Он то и дело хлестал водными плетьми подбегающих или подлетающих существ. Стена здесь оказалась повреждена гораздо сильнее, чем с западной стороны, а в паре мест даже обрушилась. В поле вновь валялись трупы магнусов, а в сотне шагов от нас чернел сдувшийся обросший щупальцами пузырь — дохлая каракатица.
— Курсант Оёзров прибыл, — отрапортовал я, и поймав безразличный серый взгляд подполковника, добавил. — Меня перевели в учебный центр. Я приехал вещи забрать.
— Ясно. Вещи на складе, — сухо проговорил Пыжов. — Только не знаю, как обратно поедете.
— Придётся дождаться утра. Вас не собираются эвакуировать?
— Нет, — покачал головой Пыжов, — нам приказали оставаться здесь.
— Какой в этом смысл? Рубеж пал. Северные крепости эвакуируют. Один форт не сдержит стольких тварей.
— Я тоже задаюсь таким вопросом. Но это уже неважно. Спускайтесь. Я скоро буду. Темнеет. Здесь уже не повоюешь.
— Всё настолько плохо? Почему на стене никого нет?
— Рубрумитовых снарядов мало. Стена дырявая. Сами не видите? Твари со всех сторон прут: и с севера, и с юга, и с запада. Сидеть здесь — самоубийство. Остаётся только прятаться и ждать.
— Кажется, придётся вам помочь.
— Какой прок? Вы ничего не измените. Всё, хорош языками чесать! Уже темно, пойдёмте вниз.
По ближайшей лестнице, что находилась левее ворот, мы спустились в бункер.
Здесь кипела жизнь. Солдаты суетились в тесных коридорах. Откуда-то доносились стоны раненых и мат.
Шесть офицеров гарнизона собрались в небольшой комнатушке, ужинали. Майор, Леший, Ольга, капитан Гриневецкая и два прапорщика. Хитров уехал ещё десять дней назад, остальные были убиты или ранены.
Все пятеро с удивлением уставились на меня, когда я вошёл.
— Алексей? А ты что здесь делаешь? — первой заговорила Оля.
— За вещами приехал. Меня в учебный центр вернули.
— О, это ты зря, — рассмеялся Леший, имевший растрёпанный вид. Его борода была всклокочена, а мундир порван в нескольких местах. — Видел, что вокруг происходит?
— Довелось. Мне машину подбили, я двадцать вёрст пешком хреначил.
— Проголодался, наверное? — поняла Оля.
— Ещё бы!
— Тогда присаживайся. Парни, у нас осталась ещё порция?
— Да, конечно, — Леший подвинул ко мне миску. — Накладывай.
Я присоединился к трапезе. Первым делом меня расспросили о том, как прошёл суд, и когда я повторил, что возвращаюсь в учебный центр, на лицах офицеров отразилось разочарование. Понятное дело, им не хотелось остаться без столь сильного мага.
Расспросил и я о происходящем. Оказалось, почти все штрафники за эти два дня погибли, а от гарнизонной роты остался в общей сложности неполный взвод. Было много раненых и отравленных дыханием бездны, кого-то забрали эвакуирующиеся колонны из других крепостей, но не всех. Оставшимся приходилось полагаться на два лечебных артефакта. О чём думало командование, приказав Пыжову продолжать оборонять крепость, не понимал никто.
Произошло это ещё вчера днём, а сегодня оказалось, что связи с полковым штабом нет. Теперь всё зависело от Пыжова: решить ли он отступить или будет ждать у моря погоды.
— Придётся вам помочь, — сказал я. — Дождусь, пока объявят эвакуацию, и поеду с вами. А в учбеке скажу, что оказался в осаде и не мог выбраться.
Мои слова немного взбодрили присутствующих.
После ужина все взялись за работу. В подземном гараже стояли грузовики. Солдаты и офицеры, все, кто был свободен, грузили в кузова вещи и снаряжение. Приказ об эвакуации подполковник ещё не отдал, но мог сделать это в любой подходящий момент. Я таскал ящики с патронами и снарядами. Пыжов велел забрать как можно больше боеприпасов, но всё вывезти мы были не в состоянии: слишком мало машин осталось. А ведь ещё были раненые.
Закончилась суета лишь поздней ночью. Бойцы разошлись по комнатам, а мы с Олей уединились в холле с железными стульями вдоль стен. Кажется, именно здесь мы с Полиной в первый раз поцеловали, а может, и в другом месте. Я плохо представлял план бункера. Было тихо, и только из санитарной части доносились стоны раненых.