— Ясно, — новые условия заставили меня крепко задуматься.
— Что скажете, Алексей Михайлович? Вы даёте согласие? Или будете настаивать на изначальных условиях?
— Мне подумать надо. Перезвоню.
— Разумеется. Ждём.
Я повесил трубку и откинулся на спинку кожаного кресла, стоявшего в углу кабинета. Подумать действительно было над чем.
Во-первых, Сафоновы отказались отдавать блокирующий пакет акций нефтяной компании «Обелиск». И их желание лечь костьми за свою собственность понять было можно. Там же огромные деньги вращаются! Есть, ради чего рискнуть жизнью семейства. Выторговать Гаврилову удалось лишь семь процентов, что, впрочем, тоже немало.
Со вторым пунктом тоже возникла заминка. Изначально я собирался взять в заложники одного из сыновей Артура Сафонова, полагая, что папаша не станет рисковать жизнью своего отпрыска. Но, видимо, и здесь противник упёрся лбом, и в итоге решили, что глава рода отдаст за меня замуж одну из дочерей, а в качестве приданого я получу те самые семь процентов.
Разумеется, я ничего не терял, соглашаясь на такой компромиссный вариант. Ограничений на количество заключаемых браков, как сказал Гаврилов, лица с княжеским титулом не имели, и союз этот мог стать обычной формальностью, ни к чему меня не обязывающей. А если от брака всё-таки появятся дети, то по закону они в любом случае останутся в семье отца.
Беспокоило меня другое: лица женского пола обычно имели меньшую ценность, чем лица мужского. Девочек рождалось больше, порой в разы, а это значит, в случае необходимости Сафоновы могут легко пожертвовать жизнью одной из дочерей. И какой смысл в таком «заложнике»?
Я не знал, сделают ли они это или нет, но гипотетически это было возможно. Хотя и наследник не давал стопроцентных гарантий. Оставалось надеяться, что от резких телодвижений их сдержит страх перед моей силой.
Но было и ещё одно условие: вместо Артура Сафонова на дуэль выйдет его родственник из Москвы (в настоящий момент он служил на польском рубеже), имевший ранг «великий мастер второй ступени». Не знаю, чем его заманили в Сибирь, вероятно, посулили те же семь процентов акций «Обелиска», но это создавало мне определённые проблемы. Драка будет, как минимум, равной.
В данном случае противник имел полное право выставить против меня другого бойца. Гаврилов объяснил, что это обычная практика, когда у дуэлянтов большая разница в силе, как у нас с Сафоновым.
Если же я проиграю и при этом выживу (такой вариант тоже предусматривался), то должен буду отдать Сафоновым все свои предприятия и землю, да и в случае моей гибели, всё это достанется главе их рода. Пережить подобный позор, конечно, не хотелось бы, поэтому для меня был приемлем лишь один вариант: биться на смерть.
Обдумав ситуацию, я снова позвонил управляющему:
— Я согласен. Только знаешь, что? Пусть пришлют фотографию княжны, которую они за меня собираются замуж выдать.
На это раз пришлось ждать долго. Только через полчаса Гаврилов отправил мне на электронную почту снимок. Девушка, одетая в белую блузку, чёрную жилетку и фиолетовую свободную юбку, закрывающую колени, была сфотографирована в полный рост. Изящная, белокурая. Кукольное личико с тонким носиком, острым подбородком и ничего не выражающим взглядом, вроде как симпатичное, по крайней мере, в макияже. Губки накрашены, глазки подведены — всё, как надо.
Я подумал, сойдёт. Не уродина — и ладно. В конце концов, её главная задача — «оберегать» меня от нападения родственников. Спать мне с ней не обязательно, как и жить под одной крышей, да она и сама, возможно, не захочет.
Не успел я утвердиться в решении, как зазвонил телефон. На экране высветилось имя сестры.
— Привет, Света. Как дела? Тебя можно поздравить с прибытием?
— Привет, — раздался бодрый голосок. — Да, кажется, я в Первосибирске. Мне так сказали. Как же мы долго ехали! Тут какой-то дом. Я здесь буду жить? Ты приедешь?
— Разумеется, приеду, но позже. Да, пока поживёшь в этом доме. Он принадлежит одному из моих охранников. Но это только на первое время, дальше посмотрим по обстоятельствам. Как закончу с делами, сразу к тебе побегу. А ты пока располагайся, отдыхай, душ прими, поешь.
— Ладно, буду ждать.