Я всячески гнал от себя мрачные мысли. В конце концов, моя сила тоже велика. За последний месяц я неплохо подкачался на тенебрисах и вернул себе некоторые навыки из прошлой жизни, а моя магия имела свойство нейтрализовать почти любое воздействие стихий.
Дорогу на дикое поле, где договорились провести дуэль, нашли не сразу. Оно находилось в шестнадцати вёрстах от трассы близ полузаброшенной деревеньки, избы которой виднелись вдали за зарослями кустарника.
Я вылез с заднего сиденья внедорожника и потянулся, разминая затёкшие после долгой поездки суставы. Зевнул. Почти не спал сегодня, хоть и лёг рано: мысли о предстоящем поединке не давали уснуть.
Тишина висела над полем, за ближайшими кустами журчал ручей, ветер шелестел листвой, мимло прожужжала плеча, где-то вдали залаяла собака. Однако я не чувствовал никакого умиротворения при созерцании всей этой картины.
Андрей вылез из своего чёрного «Хорьха» — небольшого новенького внедорожника с обтекаемыми формами кузова. Сегодня мой секундант принарядился: на нём был атласный синий пиджак с украшенными гербами лацканами, чёрные брюки и чёрная рубашка.
— Хорошо здесь, — сказал Андрей. — Природа. Наши сибирские просторы.
— На которых сегодня кому-то предстоит умереть, — напомнил я.
— Точняк! Надеюсь, это будет Сафонов. Порвёшь его на тряпки?
— Посмотрим.
— Что за пессимистичный настрой? Ты одного великого мастера уже раскатал. И с этим разделаешься.
— Предпочитаю не праздновать победу раньше времени.
— Значит, отпразднуем потом. Надеюсь, победишь. Отец говорит, ты нам нужен.
— Кому нужен? — я вопросительно посмотрел на парня. — Зачем?
— Кому-кому. Первосибирску! Кто ещё с кланами разберётся?
— А сами не можете, значит?
— И как это сделать? Это не так-то просто.
— Вы же здесь живёте. Вам виднее. Ладно, Андрей, давай эти разговоры оставим на потом. Мне надо к поединку готовиться.
— Де не вопрос. Готовься. Не буду мешать.
Выйдя в поле, я занялся медитацией, концентрируя духовный огонь то в одной части тела, то в другой. Подобные приготовления перед магической схваткой необходимы, как растяжка перед рукопашным боем, они немного ускоряют применение техник и реакцию нервной системы.
Минут за десять до назначенного времени в поле появилась ещё одна колонна машин: первым ехал крупный угловатый «Новгородец», следом — два минивэна с тонированными стёклами. Мы с Сафоновыми договорились, чтобы с каждой стороны присутствовало не более десяти сопровождающих, включая секундантов, шофёров и целителей. Поединок не должен был перерасти в массовую потасовку.
Машины остановились, не доезжая до нас некоторое расстояние. Из них высыпали люди в чёрных костюмах. От компании отделились четверо и двинулись к нам. Среди идущих я узнал Артура Сафонова. Мы с Коптевым и Гавриловым пошли им навстречу.
Обмен приветствиями прошёл вежливо в рамках этикета. Вместе с Артуром Сафоновым помимо его секунданта боярина Евлашевы были сын Елисей Сафонов — спортивного телосложения мужчина лет тридцати с высоким лбом и зачёсанными назад волосами, а так же князь, который должен был непосредственно участвовать в поединке.
Звали этого господина Георгий Иванович Сафонов. Он выглядел лет на пятьдесят, а то и старше, был высоким и худощавым. Щёки впалые, глаза навыкате, губы тонки сухие, скулы острые. По взгляду я сразу узнал в нём человека, не раз сталкивающегося лицом к лицу с тьмой. Оно и не удивительно. Великих мастеров обычно отправляют в самое пекло. Одет блы Георгий в камуфляжные штаны и тёмно зелёную футболку, я — в спортивный костюм.
— Здравствуйте, Алексей Михайлович, — Георгий пожал мне руку. — Для меня будет честью биться со столь сильным владеющим.
— Для меня — тоже, — ответил я с улыбкой. — Наконец-то достойный противник. Я так долго этого ждал.
— Насколько мне известно, вы недавно поступили на службу в пограничные войска?
— Абсолютно верно, два месяца назад это случилось.
— Такие люди, как вы, на рубеже нужны. Если погибнете… мне придётся работать за двоих.
— Как и мне в случае вашей смерти.
— Господа, не стоит забывать о времени, — вклинился нетерпеливо Артур Сафонов. — На часах почти девять. Давайте приступим к делу. А любезности можно и на другой раз оставить.