Все, что было связано с этим домом, я давно забрал с собой, и хорошее, и плохое.
"У меня все готово", - сказал я ему.
Он беспокойно заерзал в кресле. "Так что я... ну... наверное, мы больше не увидимся, парень. Я не становлюсь моложе, и все мои деньги уходят на это место, так что я не смогу позволить себе путешествовать, понимаешь, о чем я?"
Я кивнул.
"Когда я умру, они прилетят сюда и похоронят меня рядом с твоей матерью", - сказал он, почесывая свой огромный живот. "А пока, знаешь, может, заглянешь на ее могилу, убедишься, что эти уроды там делают все, что положено, и все такое. И обязательно загляни туда, прежде чем уедешь сегодня, и отдай дань уважения, слышишь?"
"Я не хожу на кладбища".
"Ты сделаешь то, что я тебе скажу!"
"Мамы там нет, папа".
"Кто сказал?" Он ткнул в меня толстым сосисочным пальцем. "Иди и отдай дань уважения своей матери, как я сказал!"
"Что, черт возьми, ты можешь знать об уважении к моей матери?"
Он несколько секунд смотрел на меня, словно не мог понять, что я сказал. "Что, черт возьми, ты мне только что сказал?"
"Ты меня слышал".
Он покачал головой. "Чертовски хороший способ попрощаться со своим стариком".
В те времена, когда он еще мог, он бы в кровь избил меня за то, что я так с ним разговаривал. Но мы оба знали, что те времена давно прошли. "Есть что-нибудь еще?"
"Да", - сказал он. "Ты разговаривал с Линдой в последнее время?"
Я уставился на него.
"Я серьезно".
"Уже много лет нет", - наконец ответил я. "Ты же знаешь".
"Не зря, но я слышал, что у нее сейчас все хорошо". Он улыбнулся.
Он знал все способы причинить мне боль и получал удовольствие, растирая меня в пыль каждым из них. "Линда была очень давно, папа, я не об этом".
"В наши дни она - модная Нэнси, знаешь ли". Он потянулся к креслу и вернулся с бутылкой водки. "Она и ее муж-шишка живут в Бруклине. Прошу прощения, блядь, да? У них тоже трое детей. У нее была самая горячая маленькая попка, которую я когда-либо видел, и симпатичные сиськи, но она не стоила твоей жизни, парень".
Я никогда не понимал своего отца, почему ему нравилось причинять мне боль. И хотя это было ужасно - стоять в двух шагах от человека, который помог создать меня, и не чувствовать к нему ничего, кроме презрения, я слишком хорошо понимал, почему ненавижу его. Я просто никогда не понимал, почему он ненавидит меня.
"Зачем ты это делаешь?"
Он отхлебнул из бутылки. "Что я делаю?"
"Издеваешься надо мной без всякой причины".
"Потому что это чертовски легко", - усмехнулся он. "Всегда так было".
"Гордишься собой?"
"Неважно", - сказал он, снова отмахиваясь от меня. "Как и твоя мать, ни у кого из вас никогда не было чувства юмора".
"Трудно смеяться, когда у тебя разбиты губы, глаза опухли, а зубы в руках".
"Ну вот, начинается это дерьмо". Он сделал еще один долгий глоток из бутылки.
"О, я знаю это. Ты был образцовым отцом и мужем, не так ли?"
"Я прекрасно справлялся с тобой и твоей матерью. Еда на столе, одежда на спине, крыша над головой. Я старался сделать из тебя мужчину, мальчик, делал все, что мог. Просто у тебя не хватало духу, парень, ты был слаб, не хотел делать то, что должен делать мужчина, чтобы быть мужчиной".
"Что, черт возьми, ты можешь знать об этом?"
"Я знаю вот что. Ты мог бы стать кем-то здесь, кем-то в округе, но ты бросил все на этот маленький кусочек задницы".
"Я был влюблен в Линду".
"Да, - рассмеялся он, - я тоже был в нее влюблен".
"Я не думаю, что попытка завести невестку каждый раз, когда ты слишком много выпьешь, подходит под это".
"Нет?" Он рассмеялся. "Ты уверен? Может, тогда это была просто похоть. Если бы у тебя были мозги в твоей гребаной башке, ты бы тоже ничем иным не занимался. Кинул бы ей хорошенько и пошел бы дальше. Но нет, ты женился на этой сучке. И как тебе это удалось, придурок? Думай об этом каждый раз, когда будешь мыть посуду за минимальную зарплату, гребаный идиот".
Я хотел сказать ему миллион вещей, миллион причин, по которым я хотел избить его до полусмерти, как он десятки раз избивал мою мать и меня на протяжении многих лет. Но он ничего этого не стоил. И никогда не стоил.
"Даже не смог подарить мне внука", - бормотал он. "Даже не смог сделать это правильно".
"Закрой рот". Я почувствовал, как мои руки сжались в кулаки. "Закрой свой грязный поганый рот".
"Я тебя не боюсь".
"А стоило бы, старик".
Он сделал еще один глоток водки, но большая ее часть растеклась по его подбородку, груди и животу. Он был настолько пьян, что почти не приходил в сознание. "Отвали", - прохрипел он, делая полубезумную попытку бросить в меня бутылку. Она упала в нескольких футах от меня и покатилась, расплескав по полу все, что в ней оставалось.