<p>
Бежит перед глазами параллельным курсом труба керосинопровода и мысли дубеют. Раненые — рядовой Мохов и ефрейтор Савушкин дремлют - перед отбытием я их хорошо наколол обезболивающим промедолом: у одного черепно-мозговая травма, у другого - ранение в живот. По-моему, повреждена селезенка. И в том, и в другом случае нужны срочные операции. Мохов теряет сознание — не исключаю, что его надо отдавать нейрохирургам. Значит - Ташкент. Такое бывало, я сопровождал. Из Ташкента я звонил домой жене Гале по межгороду и болтали долго, от души. Тогда еще была жива дочь, Маришка... Полгода прошло...</p>
<p>
Майор куняет в дреме. Голова обмякла и тяжелый мясистый подбородок грубо сминает лицо. Что там ему снится? А я думаю о Гале. Скоро уже два года, как я здесь. Уезжал старлеем, простым хирургом-ординатором военного госпиталя. Провожали жена, дочурка Маришка и тесть Сергей Сергеевич. Тесть, полковник, замначальника службы тыла Округа, организовал столик в ресторане «Полет» в аэропорту. И накрыл обильно. И был вечер... Сыпались тосты — за здоровье, за удачу, за возвращение и, конечно, за любовь. Маришке не сиделось на месте, бесновалась, бегала по залу, а когда начались танцы под оркестр, плясала со всеми и стала всеобщей любимицей. Если и были в моей жизни минуты счастья, то эта была именно та... И Галя выглядела совершенно необыкновенно. Кокетничала, строила глазки и мне не казалось, нет - на нее обращали внимание мужчины. Грешен, ревновал. Красивая жена — это дополнительная нагрузка на душу и любые ее слова о верности в минуты прощания - лишний повод в ней усомниться. Впрочем, зная жёсткий характер моей благоверной, сантименты в свой адрес, а тем более флирт — это игра, не более. Я все-таки был спокоен. А если и учесть, что Галка еще патологоанатом, то всякие издержки поведения - в пользу бокала шампанского. Перед самым объявлением регистрации я взял Маришку на руки и она уснула. Так я ее и нес до входа в зал ожидания. Разве я мог подумать тогда, что эти капризные губочки и пухлые, розовые щечки я вижу в последний раз...</p>
<p>
Стоял холодный декабрь и по взлетной полосе мела поземка. Меня ждал Афган...</p>
<p>
- А что, Гавриил, у тебя брат тоже офицер? - как бы очнувшись от дремоты, спрашивает Чудов.</p>
<p>
- Мне кажется, что вы даже знаете имя моей двоюродной тетки, - усмехнулся я.</p>
<p>
- Ну, утрировать-то не надо. Я не особист. А взглянуть на личное дело по должности велено, - поскучнел Чудов. - Я к тому, что имя Апраксиных известное на Руси. Со времен Петра Отечеству служили, а может, еще и раньше.</p>
<p>
- Я так глубоко не копал, товарищ майор. Жители мы сельские. Со станички на Дону. Отец - колхозный агроном, мать - ветврач. Они один вуз заканчивали. Отец, правда, родом из Новгорода.</p>
<p>
- Вот. Уже теплее... К Петру ближе. А как же армия? Мечталось быть военным? - оживился замполит.</p>
<p>
- Да нет. Я врачом хотел быть, а вот батька мой видел меня военным. Вот как-то так и срослось.</p>
<p>
- Ленинградская военно-медицинская академия - это что-то! Как удалось-то из деревни? - хитро блеснул глазами Чудов.</p>
<p>
- Лапы не было. Нет у нас таких могучих родственников. Обычный вариант с золотой медалью. Ну, и ноги помогли.</p>
<p>
- Это как? - удивился майор.</p>
<p>
- Бегал я быстро. А как раз накануне поступления — Чемпионат России выиграл по юношам и норматив кандидата в мастера спорта выполнил...Так прямиком и на ленточку в академии, товарищ майор.</p>
<p>
- Слушай, Гавриил, и чего ты меня майор, да майор, полгода вместе служим. Пора бы уже и Георгием величать. Мы ж почти ровесники, - попытался сократить дистанцию замполит.</p>
<p>
- Хорошо, я подумаю, товарищ майор.</p>
<p>
- Ну, спасибо, дорогой, за перспективу. А братца, похоже, ты вдохновил? - достал сигареты Чудов. А я заметил:</p>
<p>
- Курить бы не желательно...</p>
<p>
- Понял, - вернул назад пачку майор. — Пришел старший брат в отпуск в форме, у пацана глаза от восторга заблестели.</p>
<p>
- Да не только у него, у всех станичников...</p>
<p>
- И станичниц, - весело подхватил майор.</p>
<p>
- Казачек, - поправил я. - Брат мой, Петр, на два года моложе. Все мореходкой грезил...</p>
<p>
- А стал десантником, - уверенно заключил замполит. - И тоже, наверное, медалист?</p>
<p>
- А то. У нашего батьки не забалуешь. Для меня этот его выбор оказался неожиданным. Говорили в военкомате - в районе сосватали в десантуру. Ростом Петр повыше меня и собой покрепче. Боксом занимался. Фактурный парень. А сейчас, со слов родителей, вообще «шкаф». Начинал служить в Забайкалье. Потом перевели куда-то на восток. Все время в командировках. В прошлом году в отпуске, думал, состыкуемся. Обещал братец подогнать, не получилось. За весь Афган одно письмо от него. И то из Москвы, без обратного адреса. Жениться собирался, и так - обо всем и ни о чем. Где служит и в каком звании — ни слова. Только в Афгане его нет.</p>
<p>
- Ну, не Афганом единым, - чему-то своему усмехнулся замполит и глянул в боковое окно. - А чего ползем то?</p>
<p>
- А как по-другому, товарищ майор? Мы же «прицепом за «Уралом». И пацанам - последний путь, - рассудил мой водитель Степа Калюжный.</p>
<p>
- Это верно, последний...- согласился Чудов и все забылись в паузе.</p>
<p>
Бежит дорога. Строй тополей у дороги сменяют ивы. А за ними, в глубине, обрызганные кустарником веселые лужайки. Чирикарская зеленка, предгорье, места прозрачные, манящие. Я вспомнил самый первый наказ командира:</p>