<p>
А в зеленом сквере уютно. Тепло и тихо. Над госпиталем висит как всегда спокойное, мраморное узбекское небо. На скамейке безногий бедолага выводит под гитару куплет:</p>
<p>
На что потраченные силы…</p>
<p>
От боли сводит скулы -</p>
<p>
Война кого-то проглотила,</p>
<p>
А нами блеванула…</p>
<p>
И голосок какой-то еще ребячий, эдакий надрывный, потерянный тенорок. Паренек, кажется, просто вынимает слова и отдает их самому себе, вовсе не заботясь о мелодии, и получается жестко и трагично. Здесь же, рядом со скамьей стоит его инвалидная коляска. Он вдруг, смазав ладонью строй, зовет меня к себе.</p>
<p>
- Садитесь, пожалуйста, - и бросает отчего-то голову в небо, морщит лоб. – Сигареткой угостите?</p>
<p>
- Не курю, - отвечаю.</p>
<p>
- Да и я не курил, а тут вот начал, - признается парень. А я так и стою, не двигаясь – меня гипнотизируют эти его культи. И совершенно непристойная мерзкая мысль нагло тычет башку: «Он же может еще и не пробовал». А парень, мягко улыбнувшись, опять приглашает:</p>
<p>
- Да садись, командир. В ногах правды нет, это теперь я точно знаю. – Он легонько перебирает струны. – Слава Богу, хоть руки целы. Обычное дело – фугас. Да ничего, привыкаю, куда денешься. Сны только поганые. Ноги снятся, даже пятки чешутся, а проснусь почесать, шасть - и пусто… Да садитесь вы.</p>
<p>
Но я все равно стою на месте. И, по-моему, боюсь шелохнуться. И вдруг парень, ударив пальцами по струнам и слегка взбрыкнув головой, вырывает сразу:</p>
<p>
Уж лучше перед Богом в рост</p>
<p>
На майский радужный погост…</p>
<p>
С каждым ударом по струнам он смотрит на меня в упор и мне просто становится невмоготу.</p>
<p>
Свеча, стопарь, а по щеке</p>
<p>
Две крохотных слезинки…</p>
<p>
Прости, что жив, отставить тост,</p>
<p>
Слова просты, но я не прост -</p>
<p>
Душа моя, как стяг в руке,</p>
<p>
Пусть даже половинка…</p>
<p>
Я не выдерживаю очередного, устремленного на меня взгляда, поворачиваюсь и ухожу. Я хочу, чтобы этот парень не видел моих слез.</p>
<p>
… Гале пишу регулярно и как правило - на два-три моих письма получаю одно от нее. К тому же по-отечески опекающий меня начальник госпиталя Андрей Андреевич, наконец, разрешил звонить домой в вечернее время из своего кабинета. Разумеется, с чувством меры. Но три вечера подряд в трубке я слышал только безответный крик сигналов, да собственные удары сердца. Я утешаю себя тем, что разница во времени не дает мне возможности стыковаться с ней ни на работе, ни дома. Не знаю уже на который раз, но я все-таки дозвонился. Супруга объяснила, что как раз была на выездных курсах в каком-то там районе области по линии Горздрава. Кажется, она весела и звонку моему, «такому неожиданному и такому родному», очень обрадовалась. Она, вообще, оказалась умницей. Успешно защитила диссертацию и даже подготовила к изданию монографию. «У тебя есть повод, Гаврош, гордиться своей ученой женой», - так и верещала она в трубку, а у меня почему-то торчала заноза в голове: «А ведь не прилетела на крыльях любви…» Нет, не поставила «на уши» командование, когда жизнь моя висела на волоске. И глаз не пришлось сомкнуть у постели любимого, после тяжелейшей операции. А теперь что? Процесс выздоровления в активной фазе – теперь остается только ждать да созерцать результат.</p>
<p>
Так думал я, ковыляя к себе в палату, после того, самого первого телефонного разговора с супругой, и на душе при всем кажущемся удовлетворении, все-таки было скверно. Конечно, столь долгая разлука предполагает мысли о супружеской неверности, но мне трудно было представить мою Галку даже во флирте. Вот хоть убей, но не было у меня повода «уличить» хоть как-то женушку свою в измене – не того сплава этот человек, чтоб разбазаривать себя по мелочи, похоти ради. Но тут вдруг я уловил себя на чудовищной мысли: «А кто я теперь ей? Инвалид, лишенный, ну, если уж и не совсем, жизненной перспективы, то, уж точно, какой-то ее части. А она молода, красива… И Маришки нет. Дочери. Так что, по большому счету, ничего уже нас не связывает на этой земле, кроме прошлого. А любовь?.. Что могу теперь предложить я ей, как муж, глава и хозяин, если стоять-то на земле путем не могу?!</p>
<p>
Ночь, после того первого звонка супруге, оказалась бессонной. А утром следующего дня я предстал пред «светлыми очами» начальника госпиталя с рапортом о выписке. К тому же очень хотелось открыться этому стареющему умному доктору о пережитом мной. Но, наверное, эти все мои сомнения так были ярки на моем лице, особенно в глазах, едва сдерживающих слезы, что Андрей Андреевич все понял.</p>
<p>
- Вижу, капитан, наконец, вы дозвонились до супруги. – Здесь полковник сделал длинную паузу. – Я вас очень понимаю. У вас же все сейчас на контрасте, на нервах. Она такая, а я вот такой. Банально, дружище, вы не первый. Поэтому выписку вашу придержу. Для вашей же пользы. Один месяц и это, капитан, приказ. Еще один – вам надо просто прийти в себя. Обрести форму. И, главное, закрепиться плотно на ногах. Так что, дорогой, я уже дал дополнительные рекомендации лечащему врачу. Поработаете с инструктором с удвоенной энергией. Домой только на своих ногах.</p>