Вымытая, благоухающая, с колотящимся сердечком скользнула она в мягкий шелк платья, сразу же послушно прильнувшего к ее стройной фигурке. Драгоценные камушки, которыми были расшиты бретельки корсажа, посверкивали на фоне матовой кожи, и, увидев себя в зеркале, Жанна даже затаила дыхание от удивления. Правду, оказывается, говорят, что платье красит человека. Красивая одежда и впрямь совершенно меняет наружность. В этом изящном наряде из великолепной ткани Жанна выглядела настоящей красавицей. Серебристый оттенок, с легкой голубизной, гамма лунных лучей, — было как раз то, что ей нужно.
Рауль Сезар-бей и в самом деле немало знал о женщинах и о том, что им подходит. Жанна боялась даже подумать о цене этого платья, так обольстительно оставлявшего открытыми стройную юную шею и плечи, белизну которых подчеркивали посверкивающие, когда на них падал свет, бретельки. Мягкий шелк стыдливо обрисовывал нежную грудь, а талия была так стройна, что, казалось, вот-вот преломится. Каблучки серебряных туфелек слегка прибавили Жанне росту; крохотные голубые сердечки мягко светились в порозовевших мочках небольших ушек. Коротко стриженные, изящно уложенные волосы цвета меда делали головку похожей на пушистый шарик мимозы, а к самому затылку трогательно прильнул беззащитный, совсем уж золотой, завиток.
Она была почти готова. Оставалось только набраться смелости и пойти в спальню Милдред, где вместе с другими мехами в гардеробе висела и столь желанная стола. Рискнуть или нет? Милдред придет в неописуемую ярость, если обнаружит пропажу. С нее станется даже обвинить секретаршу в краже, а ведь Жанне всего-навсего не хочется портить впечатление от платья своим дешевеньким плащом. Такому королевскому наряду нужно достойное дополнение. Ах, если б иметь свою вечернюю накидку! Но девушке и в голову не могло прийти, что когда-нибудь это понадобится. Даже в мечтах она не представляла, что ей назначит свидание такой элегантный мужчина, которому нравится, чтобы его спутница была не только хорошенькой, но и хорошо одетой.
Жанна взглянула на часы: стрелка неуклонно приближалась к долгожданному часу. Надо все-таки решить… чужая роскошная стола или свой невзрачный плащик?
— А, была не была! — воскликнула она с отчаянной решимостью. — Чего ее величество Милдред не знает, о том и не беспокоится. А тебе, голубушка, надо побеспокоиться о том, чтобы вовремя вернуться в отель и повесить накидку на место.
Жанна стремительно пересекла гостиную, повернула ручку хозяйской спальни, скользнула внутрь, и через несколько секунд шелковистый мех уже ласково облегал плечи, приятно щекоча кожу и придавая всему облику девушки некую загадочность. Может, на древнюю тайну женской красоты и намекал Рауль Сезар-бей, когда приглашал Жанну поужинать в экзотическом «Персидском зале»?
— Ну, что ж, вперед, Жанна, — она скрестила пальцы на счастье. — Тебе предстоит провести вечер с опасным мужчиной, так что будь осторожна, сопротивляйся, что есть сил, а не то он воспользуется твоей неопытностью и совсем вскружит тебе головку.
На площадке автостоянки стояла длинная, матово поблескивающая роскошная машина, носящая романтическое название «серебряное облако», а в ней, небрежно опершись на спинку сиденья, расположился мужчина в белом смокинге, окутанный сигаретным дымом. Затаив дыхание, Жанна направилась к машине, невольно замедлив шаги. Теперь она уже хорошо различала гладкие черные волосы, чеканный профиль и весь надменно властный облик внука принцессы, стряхивающего пепел через открытое окно.
Самые противоречивые чувства охватили девушку. Ей хотелось повернуться и убежать, прежде чем испанец заметит, что она уже здесь. В то же время Жанна мечтала, чтобы дон Рауль поскорее увидел ее, и, еле передвигая ноги, медленно шла вперед, влекомая странным магнетизмом этого человека. Он и пугал и зачаровывал одновременно. Страшно даже подумать, как ей придется благодарить испанца за щедрый подарок и что он попросит взамен. Пожалуй, сочтет само собой разумеющимся, что на эту ночь она принадлежит ему.
Жанна почувствовала внезапно накатившую слабость, сердце бешено забилось, ибо в этот момент он обернулся и своим жгучим пронзительным взглядом, казалось, вобрал в себя ее всю. Серебряное платье переливалось в лучах огней, освещавших площадку. Они отражались в огромных, растерянных глазах девушки, мерцавших на тонком личике, заметно побледневшем под легкой косметикой. Пальцы ее стискивали ворот накидки. Всем своим трогательно-беззащитным видом она словно молила о снисхождении.
Дон Рауль открыл дверцу машины и одним гибко-неуловимым движением оказался рядом с Жанной.
— Добрый вечер, мисс Смит, — он окинул ее внимательно-изучающим взглядом. — А я уже опасался, как бы в последнюю минуту вы не передумали.
— Добрый вечер, сеньор, — она нервно улыбнулась. — Как видите, я все-таки собралась с духом и пришла.
— Вы надели новое платье. Я рад, — он говорил тоном султана, и щеки Жанны вспыхнули.
— Мы оба поступили дурно: вы — соблазнили меня этим платьем, а я — из алчности надела его.
— Из алчности, мисс Смит? — Дон Рауль недоуменно поднял брови.
— Да. Ведь я сирота, и меня всегда учили подавлять суетные желания, а вы подвергли меня искушению, зная, что я не смогу устоять.
— Так вам нравится платье?
— Да… Очень.
— Тогда больше не о чем беспокоиться. Если смотреть на жизнь практически, как это делают в приюте, то может и полезно подавлять в себе желание обладать всякими красивыми вещами, созданными специально для нашего удовольствия. Но это крайне вредно отражается на нашем состоянии духа. Ведь счастье заключается в маленьких повседневных радостях. Зачем лунный свет, если мы не можем наслаждаться им? Зачем солнечное сияние, если никто не будет нежиться в его лучах?
— Но этим-то могут наслаждаться все одинаково, сеньор.
— Если я вас правильно понял, для сироты большой грех даже подумать о новом шелковом платье?
— Примерно так. Наша директриса была просто помешана на скромности и смирении.
— Ах, вот как. Значит, вас приучили к скромности и смирению, и, поступив, по вашему мнению, дурно, вы чувствуете себя виноватой?
— Да, верно.
— Вот ведь глупышка. И смешно, и зло берет, — проворчал дон Рауль. — Лезьте-ка в машину, да не забивайтесь в угол! Места достаточно для нас обоих.
Забравшись в салон машины, Жанна поразилась его роскоши: прекрасная обивка, упругие сиденья, мягкое освещение, под ногами ковер, а в воздухе витает аромат дорогого табака и хорошего одеколона…
Дон Рауль повернул ключ, мотор мягко заурчал, и автомобиль, словно на крыльях, вылетел на шоссе, по обеим полосам которого неслись сотни машин, пронзающих темноту острыми лучами фар. Внимание испанца было приковано к дороге, и Жанна смогла получше разглядеть его.
На нем был белый элегантный смокинг и черные, прекрасно сшитые брюки. Гофрированную манишку украшала узкая черная бабочка, из петлицы торчала небольшая темно-красная гвоздика, а в манжетах посверкивали золотые запонки с крохотными рубинами. На мизинце левой руки виднелась золотая печатка. Жанна обратила внимание, что его сухощавые смуглые руки, лежащие на руле, выглядели такими же ухоженными, как и он сам.
В замкнутом интимном пространстве «серебряного облака» девушка смущалась и робела. Этот неотразимый красавец, который воплощал в себе идеал современной мужественности, успел за несколько часов знакомства заставить Жанну совершить абсолютно несвойственные ей поступки: принять дорогой подарок и позаимствовать чужую вещь. При этом она рисковала своим местом, репутацией, а может, и чем-нибудь более серьезным, если Милдред обнаружит пропажу.
— Прошу вас, успокойтесь, расслабьтесь, — прошептал он, словно напряжение передалось и ему. — В машине удобно, вечер еще только начинается, и я не сомневаюсь, что сегодня вы, восхищаясь собой перед зеркалом, вспоминали Золушку, сбежавшую от своих закопченных кастрюль на несколько часов.