— Вы скучаете по дому, по пустыне, дон Рауль? — Жанна проглотила еще одну сладкую сливу, сделала глоток коктейля; в ее глазах, с улыбкой глядевших на испанца, светился интерес. — Почему же вы остаетесь здесь, на Ривьере, если можете в любой момент отправиться, куда захотите?
— Я приехал ненадолго, чтобы навестить Ракель, а задержался потому, что шесть дней назад в зарослях мимозы повстречал одну девушку.
Глаза Жанны расширились, став лазорево-голубыми в мягком свете ламп, сердце от волнения подпрыгнуло: оказывается, он так заинтересовался ею, что специально задержался здесь, в надежде познакомиться. И все-таки ей не верилось. Лазурный берег просто кишел прелестными загорелыми блондинками, у которых только и дел было, что веселиться самим да развлекать мужчин вроде Рауля Сезар-бея.
— Уверена, что вы меня разыгрываете, — она пристально уставилась на ближайшую нишу с фонтаном и цветами. — Я не отношусь к числу девушек, на которых обращают внимание такие мужчины, как вы.
— Интересно, что же вы знаете о таких мужчинах, как я? — поддразнил он. — В моих словах нет ни капли обмана. Я действительно собирался еще неделю назад вернуться в Марокко, но потом, увидев вас в саду, передумал.
— Почему же?
— Да ведь вы не поверите, если я скажу, что сразу заинтересовался вами?
Жанна кивнула:
— Я не настолько тщеславна, чтобы верить в невозможное. Слишком многих женщин вы, наверное, знали, чтобы обратить внимание на ничем не примечательную скромную машинисточку.
— Зачем вы так уничижительно говорите о себе, Жанна? У вас незаурядный характер. Вы разумны, прямодушны и уже довольно решительно дали мне понять, что мужчине даже с помощью этого волшебного напитка нелегко вскружить вам голову.
— Пускай роскошь этого места для меня в новинку, но я все же не наивная дурочка, — и она смело посмотрела в поблескивающие насмешливые глаза испанца. — Зачем вы привезли меня сюда, дон Рауль? Что вы хотите?
— Сперва мы выпьем кофе, а потом я скажу, почему захотел познакомиться с вами.
Он подозвал официанта и попросил подать кофе в сад, потом встал и провел Жанну под резной аркой к лоджии с фонтаном. В мраморной чаше плавали какие-то водяные цветы, бледные лепестки которых напоминали крохотные балетные юбочки. Фонтан успокаивающе журчал, но Жанна чувствовала сильное напряжение, отнюдь не проходившее от прикосновения сильных пальцев, обхвативших ее хрупкое запястье.
— Как у вас бьется сердце. Впрочем, хотя вы и боитесь, а все же остались, чтобы выслушать меня. Беспримерная храбрость.
— Не иронизируйте, я боюсь того, что вы, по моим предположениям, хотите попросить у меня.
— Да, — подтвердил дон Рауль, — если вы согласитесь на мое предложение, вам понадобится вся ваша отвага.
Жанна смотрела на него, в таинственном свете вечернего сада пытаясь прочесть что-нибудь на лице этого загадочного человека и все время ощущая, как сильные пальцы сжимают ее запястье. Внезапно он нащупал маленький амулет, прицепленный к цепочке браслета.
— Вы суеверны, Жанна? Оказывается, носите талисман, — испанец потрогал крохотную золотую рыбку, купленную девушкой с первого жалованья.
— Ну и как, принес амулет вам хоть немного удачи?
— Даже не знаю. Поступив на работу к ее величеству Милдред, я считала, что мне повезло. Очень хотелось путешествовать.
— А у вас никогда не возникало желание побывать в пустыне? Но прежде чем вы мне ответите, давайте выпьем кофе. Он помогает обрести ясность мыслей, а именно это и нужно нам после шампанского.
Официант поставил на маленький столик изящные фарфоровые чашечки и налил в них дымящийся кофе из серебряного кофейника. Потом ушел, оставив их одних… совершенно одних, так что Жанна даже спросила себя, не снял ли дон Рауль целую лоджию на этот вечер. Она положила в чашку сахару и, сделав глоточек, уставилась на своего собеседника огромными вопрошающими глазами.
— Только на Востоке знают, как готовить такой изумительный кофе, — произнес он, с наслаждением вдохнув ароматный запах. — А теперь вы должны ответить на мой вопрос — снились ли вам когда-нибудь беспредельные золотые пески пустыни? Лучезарные восточные закаты? Таинственные закрытые дворики, увитые жасмином?
Оказавшись замечательным рассказчиком, дон Рауль живо писал перед Жанной соблазнительные картины освещенных солнцем песков, прохладных жасминовых двориков, таинственных дворцов, а на дне его черных глаз тлела затаенная грусть, как у человека, который ждет не дождется возвращения в родные края… и очень не хочет уезжать туда один.
Уловив встревоженное выражение лица девушки, он слегка улыбнулся:
— Почему вы так на меня смотрите? Ведь слово «гарем», кажется, не прозвучало?
— Дон Рауль, вы играете со мной в кошки-мышки? Или же вполне серьезно спрашиваете, хочу ли я побывать в пустыне?
— Сеньорита, да я еще никогда в жизни не был столь серьезен. И разве сама мысль о возможности такого путешествия не приводит вас в волнение?
— Интересно, в качестве кого я поеду с вами, сеньор? — подбородок Жанны вздернулся, глаза смотрели насмешливо. — Вероятно, как ваша секретарша?
— Нет, — он качнул головой и достал из внутреннего кармана смокинга изящный золотой портсигар. — Вы не курите, насколько я помню. А мне будет позволено?
— Разумеется.
Дон Рауль закурил panatella [6], и облачко душистого табачного дыма проплыло между ними, смешиваясь с ароматом кофе и запахом вянущих цветов.
— Дом мой находится на краю оазиса. Позади него начинаются апельсиновые, персиковые и гранатовые рощи. А перед домом лежит золотое море песка. Оно простирается далеко-далеко, до самого подножия синих гор, и на много миль отделяет Эль Амару от ближайшего города. Тем не менее оазис полон жизни: хрустальные струи воды бьют из многочисленных родников, а в рощах собирают обильный урожай фруктов. Но пустыня всегда манит к себе пытливые взоры искателей приключений.
Он затянулся panatella, сквозь дым всматриваясь в лицо Жанны притворно равнодушным взглядом, в котором, однако, сквозило беспокойство.
— Можно всю жизнь прожить на краю пустыни и никогда не проникнуть в ее сердце. Коварная и непредсказуемая, словно тигрица, притягательная, как тайна за семью печатями, пустыня закутывается в звездное покрывало, стоит только солнцу покинуть небосклон. Она манит и ласкает, как искусительница, но иногда, впадая в гнев, пытается похоронить оазис под удушливыми волнами песка, нагоняемыми сирокко. Тогда мы проклинаем ее, но когда ветер утихает и на заре из-за пелены облаков показывается синее небо, еще отсвечивающее серебром, мы вновь влюбляемся в нее, волшебную, манящую, полную странной красоты.
Дон Рауль стряхнул пепел на изразцовый пол и, откинувшись на спинку скамьи, закинул ногу на ногу. Его невозмутимый самоуверенный вид свидетельствовал о том, что перед Жанной сидит человек, твердой рукой управляющий своей жизнью и своим делом. Но чуткая девушка все-таки явственно ощущала его волнение и понимала, что в ее власти стереть хмурую морщинку, пролегшую между бровей.
— Итак, если я попрошу вас отправиться со мною в Эль Амару, вы согласитесь, или же, придя в ужас, попытаетесь поскорее отделаться от меня?
— Я… Пожалуйста, скажите, почему ваш выбор остановился именно на мне? — Сердце девушки трепетало, а голова слегка дружилась, словно выпитое шампанское продолжало на нее действовать. — Вы сами сказали, что не нуждаетесь в секретаре, каком же еще качестве я могу сопровождать вас?.. — и залилась жарким румянцем.
Дон Рауль медленно провел пальцем по ее обнаженной руке.
— Какая у вас шелковистая кожа, мисс Смит. А ваши лазоревые глаза и совершенно невинный взгляд могут привести в восторг любого мужчину. Допустим, мне просто хочется, чтобы вы все были рядом со мной. Вы можете представить себе это, невзирая на нравственные ограничения, которые вам внушали в сиротском детстве? Забудьте ханжескую болтовню вашей хозяйки, у которой, между прочим, такой недовольный жизнью вид, словно самой ей совершенно неведома столь ярко живописуемая ею любовь.