Аньян уклонился от руки Артюса, который пытался его удержать, и убежал, оставив Артюса и Клемана в недоумении.
Аньес лежала в бреду, но брат милосердия заверил их, что ей ничто не грозит. Раны, нанесенные хлыстом, вскоре заживут. Только вот мадам де Суарси страдала от лихорадки, и поэтому ей придется провести несколько дней в постели. К тому же ей требовался хороший уход. Клеман и Артюс подошли к Аньес. Порой она издавала нечленораздельные звуки, потом впадала в беспамятство. Неожиданно она открыла глаза и закричала, привстав:
— Клеман… нет, никогда!
— Я здесь, мадам, рядом с вами. О, мадам, заклинаю вас, поправляйтесь, — рыдал ребенок, прижавшись лбом к руке Аньес.
У Артюса сжалось сердце. Он глубоко страдал, но вместе с тем радовался, что мнимый пьяница — поскольку граф не сомневался, что речь шла о госпитальере, — убил Флорена. Правда, порой ему становилось досадно при мысли, что рыцарь опередил его. Каким же глупцом он был! Он пытался вступить в переговоры и подкупить инквизитора в то время, как надо было без малейших угрызений совести вытащить из ножен меч. Он не спас Аньес, он не заслуживал ее благодарности, и за это он был ужасно на себя зол. Граф без колебаний отдал бы за нее свою жизнь. Он сердился на этого рыцаря и одновременно благодарил его от всей души. Несколько часов, только и всего. Другой спаситель опередил его на несколько коротких часов, которые создали иной мир. И этот Аньян, из сбивчивых объяснений которого он не понял ни слова… Аньян, молодой монах, жизнь которого наполнилась светом, потому что Аньес дотронулась до его руки или лица. Артюс вдруг понял. Артюс понял, что эта величественная женщина, которая очаровала его сердце и душу была другой, как ее и охарактеризовал молодой клирик. Он понял, что ум, отвага, красота, которые его прельстили, были всего лишь внешними качествами. Тем не менее, когда он сжимал в своих руках ее длинную тонкую руку, он спрашивал себя: кем она на самом деле была? Все существа, которые сталкивались с ней на своем жизненном пути, попадали во власть любви и преображались: Аньян, Клеман, этот рыцарь и он сам. И это только те, кого он знал. Кем она была в действительности?
В последующие дни у людей развязались языки. Артюс и Клеман нашли вполне приличную комнату в таверне «Красная кобыла». Все охотно рассказывали, кричали, прикидывали шансы. Улицы наполнились шумом доверительных признаний и пересудов. К этому шуму примешивались как достоверные, так и невероятные сведения. Чтобы придать своим утверждениям правдоподобие, все ссылались на откровения какого-нибудь родственника, хозяина публичной печи или гончара, живших по соседству. Бесчинства Никола Флорена, его злоупотребления, извращенность и вкус к роскоши теперь стали общеизвестными. Его обвиняли также в колдовстве, в том, что он получил власть, продав душу дьяволу. Его подозревали в отправлении черных месс. Простой люд неистово поносил этого человека, которого сначала боготворил, а затем стал бояться и ненавидеть. Епископат, до сих пор на все закрывавший глаза, был вынужден наконец вмешаться. Было принято решение, что останки инквизитора не будут преданы освященной земле. Это известие успокоило простолюдинов, которые совсем недавно низко кланялись Флорену и делали вид, будто не замечают его темных делишек, а сейчас подняли головы, потому что больше не опасались преследований.
Раны Аньес быстро затянулись благодаря хорошему уходу и заботе, которой она была постоянно окружена. Когда через несколько дней после смерти своего палача она встала с кровати и начала ходить, Клеман отругал ее за такую поспешность. Артюс умолял ее беречь себя.
— Будет вам, мои милые мсье, я же не стеклянная. Требуется гораздо большее, чтобы покончить с такой женщиной, как я. Если раньше я в этом сомневалась, то теперь совершенно уверена.
Отклонив любезное предложение Артюса, который хотел, чтобы она приняла гостеприимство его замка, Аньес решила как можно быстрее вернуться в мануарий, чтобы успокоить своих людей и вновь заняться своими делами, от которых ее насильно оторвали.
Замок де Ларне, Перш,
декабрь 1304 года
Обезумевшая от страха девушка пятилась назад. Ее щека горела. Ярость Эда заставляла ее опасаться за свою жизнь. Вторая пощечина была такой сильной, что девушка отлетела к косяку двери. Она почувствовала, как из носа потекла кровь, и взмолилась:
— Хозяин… я ничего не сделала… мой добрый хозяин.