Глава 20
Я хотел встать, но она, улыбаясь, покачала головой:
– Нет, Ли, не спеши. Не забывай, что у Сузи нет ничего общего с моей предыдущей личностью. Сузи должна закончить превращение. Ты меня понимаешь?
Она помолчала и добавила:
– Хватит об этом, у нас масса дел.
Мы пошли в гостиную и сели на софу. Мадлон была возбуждена. Я положил на стол ключи. Она взяла их и отдала мне один за другим.
– Третий национальный, – бормотала она, – миссис Генри Л. Кастерс. Кредитная компания, миссис Р. Хэтс. Прибрежный банк, миссис Люсиль Мэннинг.
Теперь, собираясь получить половину денег, она вспомнила все без труда. Я снова убрал ключи в бумажник.
Мадлон взглянула на свои часы:
– Сейчас без четверти девять. Банки открываются в десять. Мне нужно сделать прическу и купить пару платьев.
И тут я взорвался:
– Ни в коем случае! Они знают, что я в городе. Каждая минута промедления опасна.
Но она перебила меня:
– Не опасна, пока вы сидите в доме. А мне в таком виде нельзя идти в банки. Это вам кажется, что мои волосы в порядке, но любая женщина заметит, что их подстригал садовник. И этот костюм ужасен. Я выгляжу как чучело. Нам нельзя рисковать, нельзя, чтобы на меня обращали внимание. Ни один человек не поверит, что я арендовала сейф в банке.
Я сдался, да, впрочем, ничего другого мне и не оставалось. Она обещала вернуться не позже двенадцати. Из-за двухчасовой отсрочки не имело смысла ссориться.
Мадлон села к телефону и стала звонить в разные салоны, пока в одном не ответили, что ее тотчас примут. Я дал ей двести долларов из тех, что были в ее сумочке. Она вызвала по телефону такси и направилась к двери. Там остановилась, повернулась и посмотрела на меня – снова с этой обольстительной улыбкой.
– Странное чувство, – заявила она. – Входя в эту дверь, я была Мадлон Батлер, а теперь отсюда выходит Сузи Мэмбли. Не хотите ли помочь мне уйти в хорошем настроении?
Я помог, хотя особенно большой помощи и не требовалось. По тому, как она приникла к моим губам, я почувствовал, что она уже стала настоящей Сузи.
Мадлон-Сузи на миг прижалась ко мне.
– Ну, теперь для нас почти все миновало, – сказала она и ушла.
Я курил одну сигарету за другой, ходил взад и вперед по комнате и нервничал.
Прислушиваясь к лифту, снова переживал страшные секунды, когда он останавливался. Мысль о необходимости ехать в город совсем доконала меня. Улицы кишмя кишели полицейскими, которые разыскивали меня. Единственным шансом на спасение было все время сидеть в машине. Правда, теперь они знали, как выглядит моя машина, однако не знают ее номера. У человека, сидящего в машине, невозможно определить рост. А единственным отправным пунктом для полиции был именно мой рост.
Мадлон я сказал, что, получив деньги из банков, мы поедем к автостраде. Однако в последнюю минуту я, выдумав какую-нибудь причину, заеду еще раз в свою квартиру. А выйду из квартиры уже один.
Я задавал себе вопрос: неужели она действительно считала меня дураком, который попадется в ловушку Сузи Мэмбли? Ей, должно быть, ясно, что после получения денег я буду единственным в мире человеком, которому известно, что Мадлон Батлер не умерла.
Я сел за письменный стол и написал письмо в полицию. Положил его в конверт, написал адрес и убрал в карман пиджака. Когда я выеду из города, брошу его в почтовый ящик где-нибудь в пригороде и буду уверен, что его доставят в полицию не раньше, чем через двенадцать часов. Полиция не узнает, в каком направлении я скрылся.
Двенадцати часов будет достаточно.
Ста двадцати тысяч долларов в кармане и двенадцати часов форы для меня вполне достаточно.
Когда мы вернемся в мою квартиру, я выброшу в мусоропровод всю ее одежду, включая ту, которая на ней надета. Затем я скроюсь. Голая, она вряд ли убежит отсюда, и полиции нужно будет всего лишь за ней приехать.
Конечно, она устроит дикий скандал и сообщит полиции мои приметы, хотя это мало чем ей поможет. Если меня и поймают, то уж в убийстве никак не обвинят.
Так я сидел, курил сигареты одну за другой и рассуждал.
Нервы были напряжены до предела… Я не мог думать о чем-либо другом. Вот наконец одиннадцать утра. Вот четверть двенадцатого. Я заставил себя не смотреть на часы, потому что мне стало казаться, будто стрелки совсем не двигаются. Каждый раз, когда я слышал шум лифта, я замирал и ожидал стука в дверь. Я боялся, что не смогу ей открыть.
Без десяти двенадцать. Мадлон вернулась, и я через силу впустил ее.
Прическу ей сделали превосходную. Волосы, казалось, были из полированной меди. В руках – шляпная коробка и три свертка. Мадлон казалась счастливой и радостно-возбужденной.
– Подожди, сейчас переоденусь и приведу себя в порядок, – сказала она.
– Поторопись, ради Бога, поторопись.
Она скрылась в спальне. Пока я ждал, мне казалось, будто в животе тяжелые глыбы ударяются друг о друга. Эти последние минуты были самыми ужасными.
Через десять минут она прошла мимо меня на середину комнаты и повернулась, как манекенщица.
Она стала настоящей Сузи Мэмбли. Большая шляпа была надета набекрень, словно приколотая к блестящим локонам. Рот был слишком большой и чересчур намазанный. Летнее платье с короткими рукавами прилегало к ее округлостям. Белые туфли состояли только из ремешков и высоченных каблуков. Ноги в тонком нейлоне казались рекламой для чулок. На руках – длинные белые перчатки, подчеркивающие загар.
– Ну? – кокетливо спросила она. – Как тебе нравится мое превращение?
– Я ошеломлен. Напомни мне, чтобы поговорить об этом позже. А сейчас надо ехать. – Я почти просил, даже умолял.
– О'кей, – снисходительно сказала она и посмотрела на меня. – Ли! Ты не побрился!
Я совершенно об этом забыл. Я привык бриться после душа, но забыл в этой нервотрепке.
– Черт с этим бритьем, – сказал я. – Нет времени.
Я провел рукой по лицу и понял, что не брился уже три дня.
Чертыхаясь, пошел в ванную, сдернул с себя галстук и рубашку.
Пока я намыливался и брился, она убиралась в спальне.
Когда я вышел, она сказала:
– Мне нужно что-то, куда класть деньги.
– Мы можем по пути купить портфель. Нет, подожди, а что у тебя в чемодане?
– Ах да! Я совсем забыла. Он достаточно вместителен, а старая одежда мне все равно не нужна.
Она вернулась в спальню и вышла с чемоданом.
Оставалось только надеть пиджак, и мы были готовы.
– Пошли, – сказал я.
На улице по спине вновь поползли мурашки, но, подходя все ближе к машине, я успокаивался. Потом мы сели в машину, и я достал темные очки.
Ехали медленно. Движение стало интенсивным, день стоял солнечный, и в пиджаке было невыносимо жарко. Я внимательно следил за светофорами, за другими машинами: попасть сейчас в аварию было бы гибелью.
Однако ничего не случилось. Лишь раз нас догнала патрульная машина и немного проехала рядом. Я занервничал, но полицейские не обратили на нас внимания.
Мы находились теперь в центре города, в ряду тесно движущихся машин. Я не мог повернуть налево, на Эвелин-стрит, где находились Прибрежный и Третий национальный банки. Пришлось сделать объезд.
Когда я в первый раз проехал по Эвелин-стрит, то не нашел места для парковки. Во второй раз посчастливилось: освободилось место совсем неподалеку от Прибрежного банка.
Остановившись, я достал первые два ключа и отдал Мадлон:
– Я буду ждать здесь. Когда ты разделаешься с Прибрежным банком, иди в Третий национальный. Потом вернешься и встанешь вон там, на углу. Там я смогу повернуть налево. Я увижу тебя, подъеду, ты сядешь, и мы направимся к Кредитной компании.
Она подмигнула мне и улыбнулась:
– Полюбуйся на походку Сузи!
Она была спокойна. Вышла из машины и взяла с собой чемоданчик.
Я посмотрел вслед. Вот она перешла улицу и поднялась по лестнице в банк.
Мне оставалось только ждать. Я ждал и нервничал. Сидеть у всех на виду было мучительно. Я курил одну за другой сигареты и каждую бросал в окно после нескольких затяжек. Чтобы с улицы никто не мог разглядеть меня, я все время делал вид, будто ищу что-то в отделении для перчаток.