о машинах и футболе, а мне было не с кем перекинуться даже словом. Валя только и делала, что стонала, к тому же, она страдала умственной отсталостью, так что беседа совсем не клеилась. Она ласково называла меня Дашенька, что-то спрашивала, но, не дослушав, повторяла свой стандартный монолог про то, что её все бросили, но есть брат, который непременно придёт её навестить. Я думала, что она выдумала брата, и его не существует, но не спорила с ней, а подбадривала, что он, наверное, занят, вот и не может приехать. Ночью к нам в палату подселили старуху. Она оказалась злой и сварливой, и уже с самого утра нашла себе развлечение - затыкать стонущую Валю. Жизнь становилась невыносимой. Приезжал папа, привозил продукты, дни шли и шли, а температура всё не спадала. Мне уже казалось, что я так и родилась с этой 38,2! Как-то днём, когда было особенно жарко, и дверь в палату не стали закрывать, чтобы до нас доносилось хоть дуновение майского ветерка, я увидела, что в мужское отделение заходит довольно молодая и хорошо одетая женщина. Когда ко мне приезжали родители, они, конечно же, не дали мне позвонить Сидору. Сидор был моим единственным и, как ни странно, ещё живым другом. А ещё Сидор был весёлым психопатом-шизофреником с неадекватной самооценкой и вечной манией преследования. И вот теперь в моей голове созрел план, что я непременно должна попросить у этой женщины телефон и позвонить своему весёлому другу, чтобы он либо придумал, как мне отсюда свалить, либо привёз мне более привычное «лекарство», нежели то, которым меня пичкали в этой забытой Богом дыре. Я снова вооружилась стулом, и мы с ним снова совершили отважное паломничество в мужскую палату. Там я увидела, кто лежал на койке. В прошлый раз этот человек, отвернувшийся к стене, был полностью накрыт одеялом, да и не до него мне тогда было. А теперь эта милая женщина аккуратно обрабатывала раны на его огромных опухших ногах. Это был её сын. Очень толстый парень лет 20-ти лежал на спине, и, пока она мазала его покрытые коркой ступни, он кривлялся и издавал неприятные нечленораздельные звуки. У него был синдром Дауна... Помимо синдрома Дауна у него ещё был сахарный диабет и какая-то инфекция. Мне стало неловко просить о чём-то эту женщину. Но другого такого шанса позвонить могло было больше не представиться. И я попросила. Сидор взял трубку, и по его голосу я сразу же поняла, что ему сейчас хорошо. Не то, что мне! Я не помню всего разговора, но точно помню, что сказала адрес, номер корпуса и примерное расположение окна (насколько я могла судить о нём, находясь внутри здания). Он обещал приехать и привезти мне «подарок», как только у него будет такая возможность. Я стала ждать. Теперь я не отлипала от окна, а дни казались нестерпимо долгими. Я злилась, раздражалась на санитарок, дерзила, и даже обматерила Наденьку, которая, было, снова завела свою песню, что все наркоманы должны сдохнуть. Когда я чувствовала присутствие Сидора, пусть и незримое, море было по колено. Я знала, что мне будет, куда идти, знала, что там, куда я пойду, меня оденут и накормят, а ещё там обязательно будет «лекарство», наличие которого мотивировало меня на поход именно туда, а не куда-то ещё. Снова приезжал папа и привозил мне продукты, новые фильмы и сигареты, снова шпарило майское солнце, снова градусник показывал 38,2, а Сидор всё не ехал. Может он приезжал? Может он не нашёл окно? Вдруг он приходил, а я тогда спала? Ну почему я так много сплю? И в этот момент я услышала под окном громкий свист. Это был он! Как же я была рада его видеть! Или не его, а лишь то, что он мне принёс. Но я не заморачивалась такими мелочами. Я «подлечилась», и жизнь вновь предстала мне в таком привычном и радужном цвете! Мы долго разговаривали, держа друг друга за руки сквозь ржавые прутья больничной решётки. Заходила медсестра, он пригибался, а потом снова выплывал откуда-то из-под стены, и мы снова о чём-то разговаривали. А потом я собрала все деньги, которые папа оставлял мне для медсестёр и санитарок (чтобы они лучше ухаживали за мной и не хамили), отдала Сидору, и он быстро удалился, обещая приехать в ближайшие дни с новым «подарком». В этот вечер я с удовольствием посмотрела всю трилогию «Властелин колец», выкурила почти целую пачку сигарет (причём до туалета я добиралась самостоятельно, забыв своего доброго компаньона стул возле койки), а градусник показал 37,4! Сидор приезжал снова, а я снова врала папе, что мне надо платить медсёстрам, чтобы они вовремя промывали катетер, чтобы чаще меняли постель. Не помню, что ещё я говорила, но папа верил, ведь он и подумать не мог, что ко мне кто-то может приехать. Через 10 дней я поняла, что меня опять кумарит... Теперь я не отлипала от окна, я бесилась, материлась, плакала от бессилия, что ни на что не могу повлиять. Жизнь снова превратилась в ад. А Сидор всё не ехал и не ехал, вот уже 3 дня.