Утро. Заходит доктор.
- Ты готова? - спрашивает.
- К чему готова?
В моей голове за секунду пронеслась сотня мыслей: к выписке домой, к походу на рентген, к сдаче анализов? Но последняя мысль оказалась самой жуткой, от неё меня, как током, ударило. А вдруг он знает, что Сидор приносил мне «подарочки», и теперь...
Но мои размышления перебил голос доктора.
- Мы с отцом поговорили, и приняли решение перевести тебя в двухместную палату.
Наверное, после этих слов я должна была обрадоваться, но первое, что пришло в голову, было «как меня найдёт Сидор?». Нет, меня не посетили мысли, что три последних дня у меня снова температура 38.5, не вспомнила я и слова доктора, говорившего, что инфекция всё ещё сидит на сердечном клапане, и наркотики меня убьют, не задумалась, что дальше кумарить будет только сильнее, и сейчас самое время остановиться. Нет! Я боялась лишь того, что Сидор меня не найдёт!
За почти четыре недели пребывания в больнице я порядочно обросла вещами, а поскольку санитаркам я денег не давала, то тащить всё пришлось самой. Как навьюченный верблюд, я тащилась по коридору, и в этот момент я вспомнила, что не попрощалась с Валей - своей соседкой по палате. И эта мысль на время перебила все остальные мысли, и даже состояние кумара на время отступило. Неделю назад к ней всё таки приехал брат, привёз какие-то мази от пролежней и 4 упаковки памперсов, побыл у неё чуть больше часа, и снова уехал. Брату самому оказалось лет под 70, одет он был очень скромно, скорее даже бедно. Вероятно, подобные передачи сестре серьёзно оскудняли его семейный бюджет. Я бросила свои вещи посередине коридора, вытащила из сумки яблоки и постное печенье, ведь это единственное, что можно было Вале, и побежала обратно. Бедная Валя, она осталась там совсем одна! Сварливая старуха была не в счёт, ведь она только сыпала проклятиями в адрес всех, пытавшихся с ней заговорить. Увидев меня, Валя заплакала. Я поставила пакет с гостинцами на тумбочку, стоявшую возле кровати.
- Валя, не плачьте! Всё будет хорошо! - это всё, что я смогла из себя выдавить, ведь я подслушала, что скоро её перевезут в какой-то приют для недееспособных стариков. Бедная Валя!
Наконец-то я добралась со всем своим скарбом до места назначения. Это была двухместная палата, со стенами, обшитыми белыми пластиковыми панелями, с приличными кроватями, удобными пружинными матрасами и стеклопакетами на окнах. За стеной находилась ещё одна палата - трёхместная, в маленьком предбаннике дверь в санузел, а в санузле - душ! Я и мечтать не могла о такой роскоши! В палате для лежачих душ предусмотрен не был, и голову я мыла, наклонившись над крошечной раковиной. На контрасте мне показалось, что я, как минимум, в трёхзвёздочном отеле. Солнце на улице шпарило ничуть не меньше, но окно моей палаты загораживало огромное раскидистое дерево, так что прямые лучи не попадали внутрь. И ещё! Прямо возле моей кровати была розетка, и теперь я могла смотреть фильмы в любое время, а не ждать, пока мой дивидишник подзарядится в противоположном углу комнаты. Это был настоящий рай.
В этот день я сделала две вещи: раздобыла в соседней палате телефон и позвонила Сидору, а потом, как довольная утка, наконец-то добравшаяся до пруда, плескалась под теплыми струями воды, брызгавшими во все стороны из поломанной душевой лейки.
В недавно отремонтированной чистой палате я лежала одна. Не стояла, не сидела, а именно лежала, бессмысленно глядя в потолок. Я вспоминала разговор с Сидором, в котором он эмоционально рассказывал о том, что его приняли менты и продержали в отделе несколько суток, о том, что нет ни денег, ни кайфа, но он может просто приехать и привезти мне фруктов. Но мне не нужны фрукты! У меня и так полная тумбочка припасов, которые не лезут в горло. Мне определённо не нужны фрукты...
Беспокойную и практически бессонную ночь я провела в полном одиночестве. Хоть я и выпросила у дежурной медсестры два феназепама, они как-то не особо повлияли на моё состояние. Восемь раз я ходила до туалета и обратно, пятнадцать раз курила, семь из которых в окно, несколько раз пересматривала уже затёртые до дыр диски с мультфильмами, и, наконец, под утро провалилась в неглубокий и беспокойный сон, который практически сразу прервала медсестра, принесшая мне утреннюю дозу, в виде пластикового стаканчика таблеток, и трёх ненавистных мной болючих уколов в пятую точку.
Днём приезжал папа. Он заглянул буквально на пятнадцать минут, а потом я снова осталась в полном одиночестве, но уже с новыми запасами продуктов и несколькими частями фильма «Сумерки». Время тянулось невыносимо долго и скучно: книги не читались, диски не смотрелись, не слушалась музыка, и не писались стихи. Я была подобна примитивной амёбе, отвечающей лишь элементарными свойствами раздражимости на стимулы, поступающие извне. И тут в окно постучали.