– Хвала Господу! – вырвалось у Роджера, и паства тут же послушно грянула «Аминь» с несколько удивленным видом.
Мужчина, стоявший рядом с Клэр и наблюдавший за стремительным развитием событий, теперь смотрел на нее с выпученными глазами. Она засунула беспокойно дергающийся мешок обратно в юбки, накинула поверх свою шаль и, окинув джентльмена выразительным взглядом в стиле «На что это ты уставился, парень?», развернулась к Роджеру с выражением глубокой набожности.
Роджер кое-как довел проповедь до конца, испытывая настолько глубокое облегчение от того, что змея была обезврежена, что даже финальный гимн – бесконечный гимн, где ему нужно было петь каждую строчку, а на нее эхом отзывались прихожане – не слишком его растревожил, хотя его голос почти совсем отказывался ему подчиняться и скрипел, как несмазанная телега.
Его рубашка прилипла к телу, и холодный воздух казался блаженством, пока он стоял снаружи, пожимая руки и кланяясь на добрые слова от своей новоиспеченной паствы.
– Прекрасная проповедь, мистер Маккензи, прекрасная! – заверила его мисси Гвилти. Она пихнула локтем сморщенного джентльмена, который ее сопровождал, – он мог с одинаковым успехом быть ее мужем или свекром. – Не правда ли, знатная была проповедь, мистер Гвилти?
– Мфффм, – отозвался сморщенный джентльмен рассудительно. – Неплохо, неплохо. Коротковата немножко, и вы не упомянули историю про блудницу, но всему свое время, еще наверстаете.
– Без сомнений, – сказал Роджер, кивая, улыбаясь и одновременно задаваясь вопросом, что за блудницу он имеет в виду. – Спасибо, что пришли.
– О, ни за что в мире не пропустила бы, – сообщила ему следующая дама. – Хотя пение было не совсем такое, которое можно было ожидать, так ведь?
– Боюсь, что так. Может быть, в другой раз…
– Мне никогда не нравился сто девятый псалом, он такой занудный. Может, в следующий раз вы порадуете нас чем-нибудь более духоподъемным?
– Надеюсь, что так…
– Папа-папа-папа! – Джем врезался ему в ноги, яростно обхватив отца за бедра и почти повалив его на землю.
– Ты отлично справился, – сказала Брианна, глядя на него с довольством. – Что происходило в задней части комнаты? Ты все время туда смотрел, но я ничего не могла разглядеть, и…
– Отличная служба, сэр, отличная! – старший Огилви поклонился ему и пошел прочь, держа жену под руку и говоря ей: – Бедняге медведь на ухо наступил, но проповедь была не так уж плоха, учитывая обстоятельства.
Герман и Айдан присоединились к Джемми, и теперь мальчики пытались обнимать его втроем. Он изо всех сил старался ответить им тем же, одновременно согласно кивая на предложения говорить погроме, вести службу на гэльском, избегать латыни (какой латыни?) и папистских отсылок, стараться выглядеть более спокойным, более счастливым, постараться не дергаться и включать больше притч.
К нему подошел Джейми и угрюмо пожал ему руку.
– Очень неплохо, – сказал он.
– Спасибо. – Роджер замялся, подыскивая слова. – Вы… В общем, спасибо, – повторил он.
– «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за ближнего своего»[26], – вставила Клэр, улыбаясь ему из-за плеча Джейми. Ветер приподнял ее шаль, и он увидел, что ее юбка совершает довольно странные движения.
Джейми издал тихий гортанный смешок.
– Мфффмм. Может, тебе стоит заглянуть к Рабу Макафи и Исайе Лахлану и перекинуться с ними парой слов. Или даже прочесть им короткую проповедь на тему «тот, кто любит сына своего, тот с детства наказывает его»[27].
– Макафи и Лахлан. Да, я так и поступлю. – Или, может, он поймает братьев Макафи и Джеки Лахлана собственной персоной и посмотрит, как поступить с частью про наказание.
Он проводил последних прихожан, с благодарностями простился с Томом Кристи и его семьей и отправился домой обедать с собственной семьей. По идее, следующая служба должна была начаться в полдень, но к такому режиму он был еще не готов.
Старая миссис Абернати шла немного впереди них, поддерживаемая подругой, миссис Коинах, которая была чуть менее древней.
– Симпатичный парнишка, – заметила миссис Абернати, и в свежем осеннем воздухе ее треснувший старческий голос прозвучал особенно громко. – Но какой нервный! Пот ручьями лил, ты видела?
– Наверное, он смущался, – примирительно отозвалась миссис Коинах. – Думаю, со временем приноровится.