– Приятного аппетита. Главное, запомни, кто источник всех твоих радостей, – сказала я ей и вернулась в хирургическую, не забыв закрыть окно. Подоконник с другой стороны усеивали торчащие щепки и потертости – результат привычки надолго оставлять помойный таз на столе рядом с окном; свинья не обладала ангельским терпением и была готова в случае необходимости забраться в дом и, так сказать, потребовать свое, если ей казалось, что трапезу сервируют недостаточно быстро.
Мой мозг, частично отвлекшись на свинью, все еще был занят предложением Бобби Хиггинса и потенциальными сложностями на пути этого предложения. И это не говоря уже о Мальве. Без сомнения, она была неравнодушна к голубым глазам Бобби – все-таки он очень симпатичный молодой человек. Но, стоит признать, что и Йен был ей небезразличен, хотя его шарм и был совершенно иного свойства, чем у Бобби.
Интересно, что Том Кристи может подумать о таком зяте, как Йен. У Йена не было источников дохода, но была кое-какая собственность – десять акров необработанной земли. Индейские татуировки – это более приемлемо, чем клеймо убийцы? Возможно. Но Бобби – протестант, а Йен – католик, по крайней мере формально. Ко всему прочему Йен – племянник Джейми, а это палка о двух концах. Я знала, что Кристи завидовал Джейми. Союз между нашими семьями покажется ему выгодным или, наоборот, это нечто такое, чего он будет избегать любой ценой? Конечно, если план Роджера поженить их с Эми Маккаллум увенчается успехом, это его немного отвлечет. Брианна ничего не говорила мне про историю с вдовой; хотя теперь я начала подозревать, что причиной тому могло быть бессознательно подавляемое недовольство.
Я слышала голоса и смех из кухни – им явно было весело. Я хотела было присоединиться к ним, но, заглянув в кабинет Джейми, увидела его стоящим возле стола с руками, заведенными за спину. Он смотрел на письмо Джона Грея и задумчиво хмурился.
С каким-то неожиданным болезненным уколом я поняла, что мысли его были с его сыном, не с дочерью. Я зашла в кабинет и обняла его со спины, опустив голову ему на плечо.
– Ты думал о том, чтобы попробовать убедить лорда Джона… что американцы не так уж не правы? – спросила я немного неуверенно. – В общем, ты мог бы попробовать перетянуть его на твою сторону.
Сам лорд Джон не примет участия в надвигающейся войне, а вот Уилли может… на стороне проигравших. Конечно, воевать будет опасно на любой стороне, но факт остается фактом – американцы выиграют; и единственный способ убедить Уилли перейти на другую сторону – действовать через его названого отца, чье мнение он уважал.
Джейми фыркнул и обнял меня.
– Джона? Помнишь, что я сказал тебе о горцах, когда Арч Баг пришел ко мне со своим топориком?
– Они живут своими клятвами и умирают с ними.
По моему телу пробежала дрожь, и я прижалась к нему сильнее, находя утешение в монолитности его тела. Он был прав; я и сама наблюдала эту беспощадную родовую варварскую верность, но даже когда это происходило у меня под самым носом, было сложно их по-настоящему понять.
– Я помню, – сказала я.
Он кивнул, по-прежнему глядя на письмо.
– Джон такой же. Не все англичане таковы, но он такой. – Он посмотрел на меня, в его взгляде мешались досада и уважение. – Он человек его величества. Даже если сам архангел Гавриил появится перед ним и расскажет, что готовит будущее, он не оставит свою клятву.
– Думаешь? – сказала я уже смелее. – Я не уверена в этом…
Он удивленно приподнял брови, и я продолжила, подбирая правильные слова и немного запинаясь:
– Это… Я знаю, о чем ты говоришь – он человек чести. Но на этом все. Дело не в том, что он дал клятву королю. По крайней мере, это не та же клятва, которую приносили Колуму его люди, и не та клятва, которую дали тебе люди из Лаллиброха. Что имеет для него ценность и за что он готов отдать жизнь – это его честь.
– Ай, это так, – согласился он медленно, сосредоточенно сдвигая брови. – Но для солдата, такого солдата, как он, честь и долг неразделимы, ведь так? А долг связан с верностью королю.
Я выпрямила спину и потерла пальцем верхнюю губу, пытаясь облечь мысли в слова.
– Да, но я имею в виду немного другое. Для него важна идея. Он следует за идеалами, а не за людьми. Среди всех, кого ты знаешь, он может быть как раз тем единственным, кто поймет – это, возможно, первая война, где люди будут биться за идеалы.
Он прикрыл один глаз и озадаченно посмотрел на меня вторым.
– Ты говорила с Роджером Маком. Сама бы ты до этого не додумалась, саксоночка.