— Так и есть.
— Хорошо. Просто… То, что ты говорила о Джоне Грее… Я имею в виду, состояние задницы Бобби может иметь отношение к… хм.
— О! Нет, не напрямую. — Я замолкла на секунду. — Мое предположение основывалось на том, что лорд Джон сказал в письме: он надеется — как он выразился? — что я могу найти средства для других травм Хиггинса. То есть, конечно, он мог знать о проблемах Бобби и без… эээ… скажем так, личного осмотра. Но, как я уже сказала, геморрой настолько распространенный недуг… Почему это могло обеспокоить его до такой степени, чтобы просить меня о помощи, если только не по той причине, что узлы затрудняли его… эээ… собственное проникновение.
Лицо Джейми вернулось было к своему нормальному цвету на время беседы о пиявках и запорах, но теперь снова стало пунцовым.
— Его…
— Я хочу сказать, — сказала я, складывая руки под грудью, — мне немного не по себе оттого… что он прислал мистера Хиггинса ко мне… вроде как для ремонта, понимаешь?
Все это время я страдала от зудящего чувства дискомфорта, вызванного Бобби Хиггинсом и его многострадальной задницей, но до сих пор не облекала свои ощущения в слова. Теперь же, когда я это сделала, то наконец осознала, что именно не давало мне покоя.
— Мысль о том, что я должна подлатать бедного Бобби, а затем отправить его назад для… — Я сжала губы и резко повернулась назад, к своим корешкам, принявшись бесцельно их перебирать. — Мне это не нравится, — сказала я, обращаясь к двери шкафа. — Конечно, я сделаю для мистера Хиггинса все, что в моих силах. У Бобби Хиггинса перспектив негусто: несомненно, он сделает все… что потребует его светлость. Хотя, возможно, я не права на его счет. Насчет лорда Джона.
— Возможно.
Я обернулась и обнаружила Джейми сидящим на моем стуле, он вертел в руках баночку с гусиным жиром, которая, казалось, целиком завладела его вниманием.
— Что ж, — неуверенно начала я. — Ты знаешь его лучше. Если ты считаешь, что он не… — Я прервалась на полуслове. Снаружи донесся мягкий звук удара — еловая шишка упала на крышу сарая.
— Я знаю о Джоне Грее больше, чем мне хотелось бы, — сказал Джейми наконец и посмотрел на меня с горькой усмешкой. — И он знает обо мне гораздо больше, чем стоило бы. — Джейми наклонился вперед, поставил баночку на стол и снова посмотрел на меня. — Но одно мне известно совершенно точно. Джон человек чести. Он ни за что не стал бы использовать в своих целях Хиггинса или любого другого человека, находящегося под его протекцией.
Слова Джейми звучали убедительно, и я успокоилась. Мне нравился Джон Грей. И все же… Регулярно, как по часам, приходящие от него письма приводили меня в некоторое смятение, как далекие раскаты грома. В самих письмах не было ничего тревожного или подозрительного: они были похожи на автора — умные, ироничные и искренние. И, конечно, у него были причины поддерживать переписку. Не одна причина.
— Ты же знаешь, он все еще любит тебя, — сказала я тихо.
Он кивнул, но не посмотрел в мою сторону, его взгляд был устремлен куда-то в пустоту за деревьями у двери.
— Ты бы предпочел, чтобы это было не так?
Спустя пару секунд Джейми снова кивнул. В этот раз он повернулся, чтобы посмотреть на меня.
— Да, предпочел бы. Ради себя самого. И ради него, конечно. Но ради Уильяма? — Он с сомнением покачал головой.
— О, быть может, он и принял Уильяма из-за тебя, — сказала я, облокотившись на стол. — Я видела их вместе, не забывай. Не сомневаюсь, теперь он любит Вилли из-за него самого.
— Нет, я и сам не сомневаюсь.
Джейми поднялся, беспокойный, и начал отряхивать несуществующую пыль со складок килта. Лицо выглядело закрытым, он смотрел на что-то внутри себя, на то, чем не желал делиться со мной.
— Думаешь… — начала я, но остановилась, когда он поднял взгляд на меня. — Нет, это не важно.
— Что? — Он склонил голову набок, глаза его сузились.
— Ничего.
Джейми не двинулся с места, но взгляд его сделался настойчивее.
— Я по твоему лицу вижу, что это не так, саксоночка. Что?
Я глубоко вдохнула через нос и покрепче вцепилась в собственный фартук.
— Это… Я уверена, что это не так, просто пришло в голову…
Джейми издал низкий, типично шотландский звук, означающий, что лучше мне прекратить ходить вокруг да около. Я достаточно хорошо знала его, чтобы понимать — он не оставит меня в покое, пока я не сознаюсь, в чем дело. Поэтому я выпалила: